Дорога из Дубровника была лёгкой. Был будний день, никакого непредвиденного трафика, знакомый серпантин, горы становятся не такими обрывистыми, выезд на автомагистраль и перегон через всю страну на самый север Хорватии. Разве что очень сильный боковой ветер на автобане немного нервировал, но в остальном ничто не предвещало неожиданностей.

Следующую неделю мы должны были провести в единении с природой, в одиноком домике на берегу горной реки Купы у самой границы со Словенией. Потом мы заедем на пару дней в Вену, чтобы посмотреть, наконец, на столицу Австрии, которую мы столько раз проезжали мимо, и двинемся в обратный путь.

Именно так мы и думали, совершенно не принимая во внимание такого важнейшего метафизического параметра, как момент инерции колеса кармы. Вы же помните, проезжать Австрию насквозь было частью нашей кармы, и сейчас, когда мы пытались изменить её, колесо не пожелало вот так запросто остановиться, а продолжало крутиться в привычном ему направлении, наматывая на себя запутавшиеся в нём нити наших судеб.

1.

2.

3.

4.

Даже когда мы съехали с автобана и углубились в местные извилистые дорожки сомнительного качества, мы ещё не чувствовали неладного. Дорожки проходили через живописный дремучий лес, и мы думали, что нас ждёт неделя запаха листвы, утренней росы, огненных саламандр и вот этого всего. Местность и правда была очень красивой, и это отвлекало нас и не позволяло ничего заподозрить.

Первый предупреждающий звоночек настиг нас уже на въезде в маленькую деревню, где мы должны были жить. Перед нами прямо по дороге шла компания молодых людей явно цыганского вида, они довольно агрессивно общались друг другом, и, когда я посмотрел на них, меня кольнуло порядком подзабытое за два месяца за границей России чувство опасности — то чувство, которое редко подводит. Ему нет рациональных объяснений, но оно лучше, чем сознательная деятельность, помогает дифференцировать жизненные ситуации. Оно не возникает, когда ночью в Амстердаме навстречу тебе идёт целая компания в хлам укуренной молодёжи, а вот когда где-нибудь на вечерней улице в Домодедове ты замечаешь вдалеке двигающийся встречным курсом силуэт, звоночек звенит: «лучше перейди на другую сторону», и ты переходишь. И вроде силуэт трезв, двигается прямолинейно, но неуловимая совокупность мелких особенностей поведения, походки, манеры одеваться, посылает сигнал опасности.

Я счёл это за ложную тревогу. Жена тоже напряглась, но принимать хоть какие-то решения на основании одного внутреннего чутья было бы глупо, и мы не стали это обсуждать. Мы нашли дом, где должны были провести эту неделю, заехали на участок и припарковали машину. Напротив дома была красивейшая горная река Купа, на другом берегу которой была уже Словения, повсюду пахло травой, росой и вот этим всем, на участке рядом с домом росли большие и очень красивые деревья, и мы решили, что всё не так плохо. Хозяев дома не было, мы вообще не должны были с ними пересекаться, и мы заранее оговорили, где мы найдём ключи, и, что характерно, без проблем нашли их и проникли в домик. С этого момента события начали развиваться в сторону ухудшения ежеминутно: тонкие и непрочные нитки наших судеб всё-таки не смогли удержать тяжеленное колесо кармы, и оно продолжало крутиться туда, куда ему надо, а нитки от этого только запутались и поистрепались.

Мы знали, что в доме был ограниченный запас воды, которая поступала в водопровод из резервуара, но мы не знали, что это не очищенная вода из реки Купы, которую нельзя пить. Само по себе это не было проблемой, не так уж далеко был небольшой город с супермаркетом, и воду можно было купить там, но речной водой надо было умываться и всё такое, а для нас, детей цивилизации, она даже пахла непривычно; напрягшись по этому поводу, но всё же решив, что эту проблему мы как-нибудь переживём, мы отправились на дальнейшее знакомство с домиком, и поняли, что вода — это только начало неприятных сюрпризов.

Обойдя домик мы убедились, что на Airbnb, где мы его бронировали, он был сфотографирован весьма профессионально. В том смысле, что реальность была несколько хуже того, чего мы ожидали, исходя из фотографий, но придраться и сказать, что что-то этим фотографиям не соответствует, было нельзя. Домик состоял из двух этажей, но площадь их была совершенно мизерной, на верхнем этаже была спальня, где помещалась только кровать и ничего больше, а внизу была душевая с этой малоприятной водой и комната, совмещавшая кухню и всё остальное; обследование кухни форсировало ухудшение ситуации.

На кухне обнаружились муравьи в количествах, исключающих пользование этой самой кухней вообще. Я бы их, возможно, и не заметил со своим зрением, а у жены, вы знаете, и со зрением всё в порядке, и муравьёв она не выносит — плохое сочетание. Тут же, само собой, было начато обследование дома на предмет насекомых, и результаты этого обследования были плачевными, если не сказать хуже: одних только ночных бабочек в помещении было несколько десятков, не говоря уже обо всей прочей живности.

Примерно на этом месте мы остановились и стали держать совет. Ситуация была хреновей некуда: близился вечер, мы здорово вымотались, пересекая всю страну на колёсах, вещи из машины были разгружены в дом, но открывать чемоданы-сумки не хотелось, чтобы кто-нибудь не заполз. Основным вопросом на повестке дня было «оставаться или валить», и это был непростой вопрос. Формально условия предоставления жилья были соблюдены, и деньги за неделю нам никто не вернёт. Никто не обещал, что в маленьком дачном домике посреди леса не будет насекомых. Про ограниченный запас воды нас предупреждали. Да и потом, если разобраться, это мы все такие привередливые и цивилизованные, муравья с бабочкой испугались, а другие клиенты на Airbnb вон снимают, и ничего — довольны, судя по отзывам. Короче, отмена бронирования — это наша проблема, и впутывать сюда ни хозяев, ни Airbnb, мы не хотели.

Но оставалось ещё два момента: крайняя усталость и связанное с ней подозрение, что наши эмоции являются результатом шока. Только сегодня утром мы были в Дубровнике, на море, а сейчас мы в какой-то глуши, и не удивительно, что мы хотим отсюда сбежать. Может, утром мы проснёмся, вдохнём запах листвы, утренней росы и вот это всё, и захотим остаться. Мы хоть и опытные путешественники, но в переделки попадаем нечасто, а в такую — так и вовсе впервые. Нельзя принимать решение в таком состоянии, подумали мы, и поехали в ближайший город, в супермаркет, дабы купить всё необходимое для того, чтобы пережить ночь; и сейчас, спустя столько времени, я всё ещё не могу сказать, насколько верным было решение остаться.

Супермаркет окончательно уверил нас в том, что мы оказались не в том месте. Практически всё население этого места было цыганским — золотые зубы, спортивные костюмы с полосками, всё как будто сошло с экрана, на котором показывали фильм раннего Кустурицы. «Чёрная кошка, белый кот» — одно из моих любимых произведений в жанре кинематографа, но, извините, то, что мне нравится это смотреть, ещё не значит, что я хочу там жить.

Из супермаркета мы вернулись вооружёнными покруче, чем Шварцнеггер в «Коммандо». Мы купили все средства от насекомых, которые только смогли найти, для использования внутри дома, для использования снаружи дома, для намазывания на себя, для развешивания в окнах, в общем, я до этого даже не представлял, сколь богата номенклатура инсектицидов. Я ещё прихватил куриного филе и саморазжигающегося угля, решив скрасить невзгоды дня вечерним барбекю. Из этого барбекю я вынес ещё один очень важный урок: если ситуация с каждой минутой ухудшается, ничего не трогай. Не пытайся ничего исправлять, будет только хуже. Тихо пережди и беги оттуда при первой возможности. Так нет же, надо было устроить барбекю.

На это, с позволения сказать, барбекю, слетелась членистоногая живность со всей округи — от обычных мотыльков до каких-то гигантских полосатых мутантов, у которых из задницы торчало жало размером с авторучку. Имеющееся у нас химическое оружие имело на мутантов нервно-паралитическое действие, и они не исчезали бесследно, как нам хотелось бы, а падали на стол брюхом вверх, дрыгали лапами и глядели по сторонам ненавидящими фасеточными глазами.

Употреблять пищу в такой обстановке было совершенно невозможно, к тому же саморазжигающийся уголь упорно не хотел разжигаться, сколько его не раздувай — возможно, отсырел — и в результате нам пришлось выбросить половину этого недожаренного барбекю и пойти спать. К счастью, мы вымотались настолько, что были не в состоянии думать об окружающих нас перепончатокрылых, и провалились в сон.

Проснувшись утром, мы уже больше не обсуждали дальнейшие действия. Собрали вещи, погрузили их обратно в машину, скинули хозяйке туманную СМС о том, что мы вынуждены уехать досрочно по независящим от нас обстоятельствам, и поехали в тот же супермаркет — я помнил, что там была кафешка и WiFi.

Мы сели в кафе, заказали кофе, и я шокировал молодую цыганку, работавшую в кафе, просьбой дать мне пароль WiFi — похоже, я был первым за долгое время, кто попросил об этом. Тем не менее, бумажку с паролем она где-то нашла, и мы стали думать, куда нам податься.

К тому моменту уже было понятно, что нам придётся исключить из нашего плана Вену. Мы потеряли приличную сумму, отказавшись от этой недели, нам предстояло найти другое жильё на это время, и ещё один переезд сильно осложнял нам жизнь. И, когда мы решили, что проведём ещё десять дней в Хорватии, мы даже не задавали друг другу вопрос «где» — конечно, на Истрии.

Истрия. Именно с неё началась наша безграничная любовь к Хорватии. Солёный воздух Ровиня и ни с чем не сравнимое ощущение, когда мы впервые сделали это — сели в машину в обычном подмосковном дворе, а вышли из неё на берегу Адриатического моря. Был вечер, не поздний, но уже совсем темно, цикады успели смолкнуть, и мы пробрались к морю, петляя меж сосен, и стояли на его берегу. Мы не видели его, ночь в южных широтах — хоть глаз выколи, но слышали и чувствовали его присутствие, и не могли поверить, что мы сами, вдвоём, сели и доехали, без турагентств, без путёвок, самолётов, трансферов, отелей, гидов, аниматоров, просто сели и доехали. Сколько лет прошло, а я так хорошо помню это чувство.

Но кофе подходил к концу, и суровая реальность представала перед нами всё яснее: найти через интернет жильё с бронированием на сегодня нереально. На завтра — можно, но нам не надо на завтра, нам негде ночевать сегодня. Впрочем, мы можем вернуться в свой домик к муравьям и бабочкам, он оставался забронированным за нами, но этот вариант мы оставили на случай, если по какой-то причине будет невозможно переночевать даже в машине.

А потому мы покинули этот неприветливый район и покатили на Истрию, дабы найти жильё на месте; в качестве ориентира нами была выбрана знаменитая опатийская ривьера. Этот участок побережья по обе стороны от города Опатия славится своими пляжами, которые считаются лучшими на Адриатике. В прошлый раз мы проезжали где-то недалеко, но не заглянули, и теперь, раз уж так сложилась наша судьба, решили наверстать упущенное.

5.

При въезде на автобан в сторону Риеки висит знак «въезд грузовых транспортных средств запрещён в связи с сильным ветром», и, выехав на дорогу, мы понимаем, что это не зря. Ветер, дувший на автобане в Далмации по дороге из Дубровника — это нежный вечерний бриз по сравнению с тем, что творится на автобане А6, проходящем на высоте в полтора километра над уровнем моря. Наша машина, длинная, тяжёлая и плоская, как крокодил, идеальная для перемещений по шоссе, была единственной, способной развить там скорость в 90 км/ч. Весь C-класс ехал справа около 70-и, и было хорошо видно, как их сдувает с дороги. Джипы и минивэны жались на обочину и ехали, похоже, накатом, опасаясь шутить с погодой. Но наконец автобан спускается на нормальную высоту, и мы съезжаем в Опатию.

Следующие часы — это яркие пятна впечатлений, обрывочных и спонтанных. Мы проезжаем Опатию, в ужасе от количества людей на пляжах; проезжаем Ловран, Ику и Ичичи, всё ещё в шоке от количества людей на пляжах. Дорога петляет над берегом, мы приезжаем в Медвейю, паркуемся, и идём искать жильё, стучимся в дома, задаём вопросы, но всё занято. Едем дальше, проезжаем населённый пункт с прекрасным названием Край, нам нравится, что там почти никого нет, спокойствие и умиротворение, но вот проблема — остановиться негде, однополосная дорога, все парковки слева заняты, а справа стены домов, в Подмосковье такого не бывает, а тут реально несколько километров подряд физически негде встать, и мы проезжаем Край насквозь и приезжаем в Мощеничку Драгу. Это известный курорт, здесь очень красивый старый город, далеко не пустые пляжи и ни одного свободного места для проживания. Мы даже в агентство недвижимости зашли, и там тоже развели руками — высокий сезон.

Едем дальше и приезжаем в Брсеч. Удивительный городишко, стоит на берегу моря, которое от него всего в 150 метрах... Если прыгнуть вниз с отвесной скалы. Городок на море без доступа к морю.

В отчаянии разворачиваемся и едем обратно в Мощеничку Драгу, ещё раз шерстим все дома и находим тётушку, у сына которой есть свободные апартаменты «воооон там, на горе», показывает она рукой. Место интересное, но километраж до моря... Обещаем подумать, и продолжаем возвращаться по направлению к Опатии. Въезжаем в Край и на одной из парковок на самом въезде находим свободное место, сразу втыкаемся, и бежим расспрашивать. У пожилой женщины большой дом, и есть свободные комнаты, но это комнаты — с общей ванной и кухней, а мы дети цивилизации. Бежим дальше, мест нет, мест нет, мест нет, и у женщины по имени Милица тоже мест нет, но она звонит по телефону кому-то по имени Бруно, и говорит нам, что у него есть апартаменты, бегите метров двести прямо, он там будет вас ждать, весь такой волосатый. Бежим, машину даже не берём — парковаться всё равно негде, встречаемся с Бруно, у него трёхэтажный дом на склоне, где помимо его мамы, его самого и жены Майи помещаются ещё и несколько апартаментов для сдачи, Майя показывает нам комнату, и мы понимаем, что это судьба. Всё прекрасно, нас всё устраивает, наша комната под крышей и в ней есть мансардное окно, в которое видно море и огни Риеки вдалеке, здесь есть кондиционер и WiFi и нет муравьёв и ночных бабочек. Мы счастливы.

От съезда с автобана прошло два часа, но нам кажется, что мы искали это место сутки, не меньше. Край — прекрасное место, на всю деревню десять человек туристов, и это тот максимум, который может одновременно поместиться на единственном местном пляже, до которого ещё и идти прилично и под хороший уклон — а значит, кроме нас там будут только самые закоренелые фанаты моря; само место — мечта социофоба, и при этом совсем недалеко от крупного курорта со всем необходимым, а за полчаса так и вообще можно доехать до Риеки — одного из крупнейших городов Хорватии.

6.

7.

8.

9.

10.

11.

12.

13.

Но более всего нас порадовала даже не общая обстановка в том месте, на которое мы променяли наших неудачных муравьёв и бабочек; главным достоинством нашего жилья были, конечно, его хозяева.

Познакомившись с Бруно я думал, что он итальянец. Он выглядел как итальянец, вёл себя как итальянец, ну, разве что говорил по-хорватски. На самом же деле, как выяснилось, он был стопроцентным хорватом; но жителей Истрии, имеющей прочные исторические связи с Италией, многих можно запросто принять за итальянцев.

Бруно пил белое вино и делал это непрерывно. Он объяснил, что для него это не является нормальной практикой, и обычно он пьёт намного меньше и, по крайней мере, не каждый день, но сейчас у него есть повод — родилась внучка. Как и большинство жителей Истрии, Бруно говорил на чакавском диалекте, а со мной объяснялся на «официальном» штокавском, и, не всегда будучи уверен в том, что я понял его, повторял по нескольку раз: «Ну ты ведь понимаешь в чём дело, да? Понимаешь? У меня родилась внучка! Я теперь дед!» — и наливал себе и нам ещё вина, истрианской Мальвазии, из бутылок без этикетки. Он говорил, что это вино подают в ресторане его сына, а откуда оно берётся изначально — я не спрашивал.

Вообще, в Хорватии та еда, которая в магазинах — она для жителей городов, а их относительное количество здесь намного меньше, чем в России. Мы много раз покупали в магазинах пршут — сыровяленую ветчину — но лишь когда Бруно достал из кладовой целый окорок и отрезал нам попробовать, мы поняли, что такое настоящий пршут. Такого нельзя купить ни в одном магазине, ни за какие деньги, а жаль, я бы много отдал за то, чтобы увезти с собой хотя бы килограммов пять.

Вместе с нами у Бруно и Майи жили и другие гости, и периодически мы собирались по вечерам за общим столом, чтобы пообщаться, ну и, конечно, отметить в очередной раз то, что Бруно стал дедом. На моей памяти самая большая из таких вечеринок включала себя хорватов — хозяев дома, русских, то есть нас, семью поляков, которые жили где-то недалеко от Калининграда, пару немцев, которые приезжали сюда отдыхать каждый год уже двадцать лет, включая период войны, и семью итальянцев, которые порхали вокруг стола как бабочки, нигде не задерживаясь, и я так и не смог их сосчитать и охарактеризовать их роль в этой тусовке. Поляки на самом элементарном уровне говорили по-русски, я немного говорил по-хорватски, и больше никто из гостей не знал иностранных языков, зато Майя общалась одновременно со всеми, не испытывая, кажется, никаких затруднений. «Вы на скольких языках говорите?» — спросил её я, на что она с улыбкой ответила: «На всех!» — и, сдаётся мне, это было правдой.

Во дворе у Бруно стоял настоящий газовый гриль, и именно с него началась моя большая любовь к газовым грилям. Я как только увидел его в первый день, так сразу и понял — вот оно. И с этого момента все недолгие десять дней, что мы жили там, я ежедневно жарил что-нибудь на гриле, а вернувшись в Россию мучился, страдал, и в итоге купил газовый гриль и поставил его на балконе. Не представляю, как можно жить без гриля.

14.

15.

16.

17.

18.

19.

И когда десять дней подошли к концу, словами не передать, как нам не хотелось уезжать, но зато мы ни на одну секунду, ни на миллиметр не жалели о принятом решении и о потерянных деньгах. Карму не обманешь, и её неумолимо вращающееся колесо, похоже, действительно лучше знает, в какую сторону катиться.

20.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

Впереди нас ждут множество поездок по Истрии, новые места, новые эмоции, но главный урок мы уже выучили: не нужно препятствовать своей судьбе, нужно просто дать ей сделать тебя счастливым.

27.

28.

29.

30.

31.

32.