С техникой, как известно, всё хорошо не бывает. Ещё в Граце моя цифромыльница Fuji стала тонко намекать на то, что её жизненный цикл подходит к концу и на перерождение без участия сервисного центра можно не надеяться. Я тот ещё фотограф, но всё-таки без фотоаппарата чувствую себя неуютно, а потому озадачился немедленной покупкой нового; на сей раз моей избранницей стала камера Nikon 1V1. Она напоминала мне мой старый советский ФЭД-2, что автоматически переводило её в разряд тёплых и ламповых, несмотря на вполне современную начинку.

Конечно же, выяснилось, что камера снята с производства, других подобных моделей Nikon не выпускает, а её последовательница Nikon 1V2 была больше по габаритам, стоимости и ненужному мне функционалу. Конечно же, сразу после этого выяснилось, что на Амазоне полно этих камер, но ни одна из них не доставляется в Хорватию — безобразие, ведь Хорватия к тому моменту была в ЕС уже 20 дней, можно было бы и поменять политику доставки. Другую камеру этого модельного ряда я не хотел, так как ни у одной не было видоискателя; я, как человек, учившийся фотографии в СССР, органически неспособен снимать без видоискателя, и не хочу переучиваться. В общем, решено было искать камеру в Загребе.

Но все обзвоненные и обойдённые магазины беспомощно разводили руками, предлагали аналоги, привезти под заказ через две недели, «а купите лучше плюшевого слона» — всё, что угодно, кроме того, что требовалось. И вот, почти отчаявшись, я получил ответный e-mail из одного магазина, который утверждал, что эта камера есть в наличии в их торговом зале. Правда, не в Загребе, а в городе Вараждине; к счастью, до него было всего 90 километров — а это 40 минут по автобану.

Навигатор привёл нас к окраинам Вараждина, оказавшимся серыми неприветливыми кварталами блочной застройки. Припарковавшись на подозрительного вида подземной парковке, мы нашли нужный магазин, и мне, в лучших традициях российского сервиса, пришлось некоторое время убеждать продавцов, что эта камера у них действительно есть, что её наличие подтвердили прям из самой штаб-квартиры их компании, и что мой персональный менеджер будет очень расстроен, узнав, что они не смогли продать никому кроме меня не нужный залежавшийся товар; но в итоге последний, видимо, во всей Хорватии экземпляр был обнаружен в недрах магазина, упакован и куплен. Я был счастлив. Правда, камера была разряжена в ноль — видимо, не первый год там пылилась, но главное — она была у меня. По прошествии времени могу сказать, что сделал правильный выбор, ничуть не разочарован и по сей день испытываю экстаз от звука механического затвора; правда, эта маленькая цифровая жужжалка всё-таки начала успешно отучать меня от видоискателя.

И раз уж мы волею судеб оказались в Вараждине, неправильно было бы не познакомиться поближе с этим городом.

1.

2.

3.

4.

5.

Исторический центр Вараждина не имеет ничего общего с блочно-панельной окраиной; ведь в 18-м веке этот маленький городок был, ни много ни мало, столицей Хорватии. Правда, побыть в статусе столицы ему удалось недолго, лет двадцать; после этого произошёл пожар, в результате которого город сгорел до основания, а столица была перенесена в Загреб. Но в пожаре уцелели построенные во времена былого величия города многочисленные дворцы в стиле барокко, который всегда меня восхищал.

Жена почему-то не верит, что мне нравится архитектура барокко и всегда смеётся, когда я начинаю с умным видом говорить об архитектуре; причина этого в том, что я не являюсь ценителем искусства вообще. Рембрандта я не читал, скульптур Моне не видел, и картин Гюго тоже не люблю — именно это называется «сугубо технический склад ума». Но строительство зданий — задача прежде всего инженерная, и красота реализации этой задачи восхищает меня на самом деле; в этом смысле центр Вараждина неподражаем. Здесь нет элегантности саксонской Фрауэнкирхе и монументальности работ Микельанджело; именно лаконичность реализации — настолько, насколько это возможно для барокко — придают городу его неповторимый колорит.

6.

7.

8.

9.

Я был очень доволен тем, что мы оказались в Вараждине, сделали полезное дело и посмотрели на столь выдающиеся памятники архитектуры. Жена снова будет смеяться, читая это, но мне правда нравится. Правда-правда.

А несколько позднее, уже под конец нашего пребывания в Загребе, мы решили съездить в город Слунь. Нет, вообще-то решили мы это давно, но всё никак случай не выпадал, а тут как раз суббота и жара градусов в тридцать пять. Как раз по причине субботы и жары мы решили не соваться на автобаны — на выезде из Загреба была пробка, да и движение было довольно плотным, ведь весь Загреб ехал на море, а вместе с Загребом туда ехала половина Европы — и тоже, конечно, через Загреб. А потому мы выехали на пустое шоссе и не спеша покатили по направлению к нашей цели.

После того, как мы проехали Карловац, шоссе перестало быть пустым — ведь именно в Карловаце заканчивался участок автобана для тех, кто ехал на знаменитые Плитвицкие озёра, и дальше оставалась одна-единственная двухполосная дорога, как раз через Слунь и проходящая; поэтому мы довольно медленно тащились вместе со всеми, кто ещё не был на Плитвицких озёрах и решил в тот день вместо моря поехать туда. В чём-то я им завидую: в первый раз увидеть Плитвицкие озёра своими глазами — такое не забывается и не повторяется; когда-нибудь мы обязательно съездим туда ещё раз, и не один, но очарование первого раза уже не вернётся. Остаётся утешаться тем, что в маленькой Хорватии столько удивительных мест, что хватит на всю жизнь, даже если ездить куда-нибудь каждый день, а многие из этих мест не столь раскручены и потому безлюдны.

В самой Слуни есть какие-то достопримечательности, но сам город не был нашей конечной целью и мы проехали его насквозь; нас интересовал его пригород Растоке. Здесь река Слуньчица, спускаясь по порогам туфовых скал многочисленными водопадами, впадает в реку Корану.

Свой день в Слуни мы начали с пиццы. Так как мы были значительно южнее Загреба (да-да, в Хорватии 100 километров — это «значительно южнее»), пицца здесь была совсем другой, больше похожей на итальянскую, но с несомненным хорватским колоритом; в частности, пицца часто содержит в своём составе общебалканский соус айвар, который делается из красного болгарского перца и подаётся во всех регионах Хорватии к мясным блюдам.

Здесь мы впервые за месяц увидели над дверями ресторана знакомое нам по прежним поездкам по Хорватии слово «коноба», которое я, пожалуй, переведу как «трактир», хотя это и не до конца верно. В Загребе есть рестораны, кафе, бары и другие объекты общепита, но нет коноб, присущих только приморской Хорватии; мы обрадовались, как будто встретили старого знакомого, с которым давно не виделись и хотели пообщаться.

10.

11.

12.

13.

А когда пицца была доедена, а кофе — выпит, мы пошли осматривать водопады. Это заняло у нас больше двух часов, настолько там всего было много и интересно, и это при почти полном отсутствии народа. Люди там были, но они почему-то больше кучковались у пиццерии и у сувенирной лавки, будто приехали поесть и за магнитиком, а не на водопады посмотреть.

Температура, напомню, была в районе 35°, а иногда поднималась и повыше, и в какой-то момент мы не выдержали и залезли почти по пояс в воды горной реки. Воды были холодными до неприличия и здорово освежали, и, наверное, только это спасло нас от теплового удара.

14.

15.

16.

17.

18.

19.

20.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

28.

29.

На обратном пути мы снова проезжали Слунь, и попали в небольшую пробку, вызванную тем, что в этот день здесь, оказывается, был съезд байкеров. На улицы города вышли, наверное, все его жители — нечасто такие глобальные события происходят в небольших городах — и байкеры, пользуясь всеобщим вниманием, газовали до отсечки, вставали на заднее колесо и вообще, всячески выпендривались — наверное, скорее в хорошем смысле, чем в плохом. Выглядело это круто и интересно; хотя я, как закоренелый технарь и параноик в одном лице всё равно считаю, что у минимально безопасного транспортного средства должно быть хотя бы три колеса.

30.

А через несколько дней мы покинули Загреб и гостеприимную виллу. Ива пожелала нам счастливой дороги, и мы отправились навстречу второй части самого долгого на тот момент нашего путешествия — на море. Ещё целый месяц ждал нас впереди; этот месяц окажется месяцем радости и отдыха, но вместе с тем и месяцем суровых испытаний и трудных ситуаций, больших побед над собой и, куда без этого, разочарований — которые, наверное, в тот момент нам тоже казались большими, но память о них стёрлась и сейчас мы вспоминаем о них с улыбкой. Хорватия обладает удивительным свойством стирать плохое и хорошенько вдалбливать в память хорошее, и сейчас, когда в моём сознании проносится калейдоскоп образов и эмоций, связанных с этим месяцем, они почему-то сплошь положительные, хотя в процессе нашего путешествия было всякое. Были семь тысяч километров с пробитым радиатором, были горные перевалы на последних каплях бензина, были дороги, которые оканчивались тупиком — но всё это меркнет на фоне Хорватии. Если бы меня попросили изобразить радость, я, как человек, от природы неспособный что-либо нарисовать, написал бы слово «Хорватия» и пририсовал бы рядом очень широкий смайлик.