Те дороги Франции, которые не являются автобанами, а просто соединяют между собой соседние населённые пункты, состоят из трёх компонентов: ветра, кругов и виноградников, и каждый из них заслуживает того, чтобы остановиться на нём подробнее.
Круговые перекрёстки — отличительная черта Европы вообще, но во Франции эта особенность приобретает некоторые черты стихийного бедствия. Привычных нам перекрёстков за пределами городов почти нет, любое пересечение дорог — это круг, как правило, с нечётным количеством выездов, дурацкой схемой движения, и, в отличие от Италии, частым отсутствием указателей. А чтобы ездящим одними и теми же маршрутами туристам не было слишком легко, французы иногда перестраивают свои круги, изменяя количество и порядок выездов, что превращает навигатор из устройства, указывающего точный маршрут, в оракула, ведущего свернувшего с тропы путника посредством череды туманных намёков.
Виноградники — это то, чем французы засаживают каждый свободный клочок земли. Учитывая, что мы не прониклись французскими винами, я могу заподозрить, что они делают это в попытках найти, наконец, то место, где вырастет нормальный виноград. Судя по масштабам бедствия, получается у них не очень хорошо. Мы насмотрелись на виноградники, когда были в Италии, и думали, что их там много, но Франция выглядит так, будто ночью надо всей территорией страны летают специальные самолёты и сбрасывают на землю мешки с ростками виноградной лозы.
И, наконец, ветер — непременный спутник любого путешествия между двумя точками юга Франции. Он дует столь сильно и целенаправленно, что складывается ощущение, что эти невыносимые северяне построили огромный вентилятор и направили его в сторону юга, чтобы этим невыносимым южанам жизнь мёдом не казалась. Головные уборы бесполезны, свободные юбки — провокационны, палатки — бессмысленны. Дует постоянно, круглые сутки, дует так, что трава, уже привыкшая за многие десятилетия, растёт под углом.
Что не хочет расти под углом — так это лаванда. Куст лаванды, похожий на шевелюру домовёнка Кузи, решившего внезапно заделаться панком, совершенно никак не реагирует на весь этот ветер. Куст растёт прямо и раскидисто, образуя довольно правильной формы полусферу, и, возможно, именно это так привлекает к лавандовым полям многочисленных фотографов, и эта лавандовая лихорадка, не могла, конечно, обойти стороной нас. Ну, по крайней мере, некоторых из нас, но другим из нас, кому до фени все эти травянистые растения семейства губоцветных, приходится иногда потакать желаниям тех из нас, кому губоцветные важны, по причине глубокой личной привязанности.
И именно весь этот сложный комплекс причин и следствий стал поводом для поездки в город Со, который находился в 250 км от Безье в том самом общеизвестном Провансе, и который не был примечателен совершенно ничем, кроме того, что вокруг него расположено неприличное количество лавандовых полей. Поля были найдены задолго до поездки по гугл-картам, потому что чего я точно не хотел, так это тратить время ещё и на их поиск.
Дорога взбиралась в гору довольно крутым, но совершенно не страшным серпантином. Те из нас, кто осознавал важность губоцветных для планеты, очень переживали о факте их отсутствия на протяжении этого отрезка пути, и потому требовали остановки, едва на обочине обнаруживалось почти дикое поле с десятком полудохлых кустов лаванды. Каждая такая остановка сопровождалась устройством полноценной фотосъёмки каждого наличествовавшего экземпляра lavandula angustifolia, с последующим запечатлением нас на фоне означенного экземпляра с тем, чтобы никто не усомнился в авторстве фотографий, изображающих растение этого, несомненно, редкого вида. По этой причине продолжительность нашей поездки в город Со превышала расчётную более чем в 2.5 раза.
В процессе этой поездки с нашим автомобилем неизменно соседствовали автодом с немецкими номерами и французская легковушка. Они останавливались в тех же полях, что и мы, и проводили в них соизмеримое количество времени, поэтому мы часто встречали машины друг друга на парковках и начали их узнавать. А на остановке у смотровой площадки, с которой открывался вид, на город Со, мы столкнулись целыми экипажами, и тут оказалось, что совершенно все экипажи этих автомобилей – мы, семья с детьми на немецком автодоме, и три женщины среднего возраста на легковушке – говорят по-русски. Из этого случая я вынес важный урок: не пытайся судить о поведении водителя по его номерному знаку. Если на дороге моргает, обгоняет, подрезает машина со швейцарскими номерами – это ещё ничего не значит, возможно, там внутри эфиоп.
Но помимо этого со смотровой площадки было видно ещё кое-что. Бескрайние лавандовые поля у подножья горы, на которой возвышался город Со, повергли в экстаз команду любителей губоцветных в лице её единственного члена. Мне немедленно поступило указание, больше походившее на ультиматум, сейчас же привезти нас в эти поля и остаться там надолго. Что ж, как гласит старинная фрацузская пословица, назвался груздем – полезай в лаванду.
Мне сложно подсчитать количество времени, проведённого нами среди лавандовых полей близ города Со. К тому времени, как мы покончили с ними и добрались до самого города, моё зрение стало монохромным, фиолетово-зелёным, глаз отказывался различать другие цвета, и улицы города с бродящими по ним котами выглядели странно. Мы зашли в фиолетовый магазин и купили там зелёную банку фуа-гра, и это фуа-гра было первым в нашей жизни. Впоследствии выяснилось, что любители лаванды весьма благосклонно относятся к печёнке излишне ожиревшего гуся, а нелюбители лаванды на дух её не переносят, и это неплохо уложилось в выстроенную нами общефранцузскую парадигму.
Путь оттуда мало чем отличался от пути туда. Бесконечная череда лавандовых полей, зелёная дорога, фиолетовое небо. Зрение напрочь отказывалось повиноваться, пока мы не приехали в город Руссильон.
На окраине Руссильона находятся охровые шахты, в которых, впрочем, охра не добывается с тех пор, как краски стали делать на основе всяких там аминобензолов. Само собой, мы не успели заехать туда в рабочее время, когда по шахтам водят туристов, ведь мы были заняты значительно более важными губоцветными, и потому всё, что мы могли – это осмотреть места добычи сверху. Но и этого оказалось достаточно, и огромные скалы ярко-оранжевой охры смогли вернуть мне моё цветное зрение, и мы завершили этот день прогрулкой по Руссильону, стены домов в котором в большинстве своём окрашены в оранжевый цвет.
Одним словом, день получился красочным.