Путь в Нормандию занял 9 часов. Дороги, туманы, двухкилометровые виадуки, и снова дороги, а на них — французские водители. К счастью, большую часть пути автобаны были достаточно пустыми, и нам не приходилось тащиться с черепашьей скоростью. Здесь я впервые в своей жизни обогнал Мазератти — она просто ехала 90 км/ч в правом ряду; вероятно, водитель пока не освоил переключение передач и катился на первой. А когда автобаны кончились, мы по пустым шоссе пересекли полуостров Котантен, оказавшись в результате в городке под названием Шербур.
Шербур — провинциальный городишко, настолько маленький, что не так давно его объединили с другим населённым недопунктом под названием Октевиль, и весь этот странный симбиоз теперь называется Шербур-Октевиль, так что длиннющий знак, обозначающий начало населённого пункта, вылезает на дорогу, и нужно смотреть в оба, чтобы его не зацепить. Город оказался в точности таким, каким мы его и представляли, спокойным, неторопливым, с узкими улицами и сплошными рядами двухэтажных домов, построенных стена к стене. А ещё там был океан.
Берег пролива Ла-Манш, где находится город, был первым берегом настоящего океана, который мы увидели. Возможно, пролив — это не прямо вот настоящий океан, но всё же значительно ближе, чем всё то, что было до этого, и именно поэтому мы выбрали Шербур и апартаменты в старом доме в историческом центре города, откуда можно было за пять минут дойти до порта.
Наш дом находился на узкой старой улочке с односторонним движением, которая сама по себе, возможно, представляла какую-то эстетическую ценность, но в смысле парковки оказалась наихудшим из всех возможных вариантов. В последующие дни мы даже не пытались искать на ней места и оставляли машину на бесплатной стоянке неподалёку, но сейчас нам нужно было разгрузить вещи, и, после того, как мы проехали третий круг по односторонним улицам, не найдя ни одного свободного места в радиусе двухсот метров, мне пришлось вспомнить московские навыки. Я воткнулся в свободное пространство между знаком «зона парковки» и первой стоявшей в этой зоне машиной, применив способность к сжатию пространства усилием воли. Зазоров не осталось вообще, ни до бампера впереди стоящей машины, ни до опоры знака.
Хозяина наших апартаментов звали Франсуа, и сперва он заставил нас понервничать. Мы звонили ему несколько раз, и каждый раз он говорил, что приедет через 10 минут, и всё не приезжал, но в конце концов он всё же добрался и моментально развеял все наши нехорошие мысли. Полностью оправдывая своё имя, он вёл себя как настоящий француз, какими их показывают в фильмах и сериалах. Он манерно расцеловал Ксюшу в щёчки, пожал мне руку кончиками пальцев, и, непрерывно рассказывая о себе, о том, как он занимается марафонским бегом, и о том, какие сегодня были пробки на въезде в город, повёл нас осматривать наше новое жилище.
Площадь этих апартаментов оставляла желать лучшего, а полы в старом доме были несколько наклонны, но, чёрт побери, это был исторический центр Шербура, города на берегу океана, а ещё здесь была нормального размера раковина и шкаф, и не было унитаза в гардеробной, и мы были совершенно счастливы. При этом размер помещения был, пожалуй, даже меньше, чем в Безье, но каким-то образом здесь помещалось всё необходимое и было предусмотрено место для всего чего угодно — не иначе, за счёт отсутствия LCD-телевизора и Playstation. Франсуа упорхнул столь же стремительно, как появился, оставляя за собой воздушные поцелуи, и мы, едва разгрузив вещи, отправились смотреть город, хотя в тот момент нас больше интересовал совсем не город — мы хотели видеть океан.
Океан предстал перед нами величественной, монументальной водной массой, которая, как нам показалось, была значительно внушительнее, чем все виденные нами моря. Я, конечно, понимаю, что это лишь наше восприятие, но если разобраться, все объекты, с которыми мы взаимодействуем — это тоже лишь наше восприятие этих объектов. У человека есть довольно ограниченный набор органов чувств, посредством которого он познаёт мир, и если океан показался нам внушительнее моря — значит, так оно и есть, во всяком случае, для нас.
К океану, как и к любой водной поверхности достаточной площади, прилагались чайки. Я всегда считал их довольно милыми, в общем-то, птицами, не придавая значения их образу жизни и излишне громким голосам; как выяснилось, зря. Прожив некоторое время в этом городе, мы поняли: чайки в Шербуре заменяют кошек. Кошек в Шербуре почти нет, а те немногие, которых мы встречали, находились за плотно закрытыми окнами домов, видимо, для защиты от чаек, которые здесь правят бал.
Чайки орут. Коты тоже орут, но в основном в марте, а чайки орут круглогодично и круглосуточно. Не было дня, когда мы не просыпались бы от криков чаек. Кроме того, чайки растаскивают мусор. В плотно застроенном центре Шербура, как и во многих мелких городах Франции, нет мусорных баков, и в определённые дни жильцы просто выставляют ближе к вечеру мусорные пакеты к дверям своих жилищ, а рано утром мусорщики их собирают. Точнее, то, что от них осталось. За ночь чайки успевают раздербанить всё. Всё полезное они или сразу съедают, или уносят к себе в неведомые дали, а всё бесполезное они разбрасывают в поисках полезного, и работникам коммунальных служб приходится за ними убирать, тихонько матерясь по-французски. Мы встречали чаек, которые спали на тротуаре, и чаек, которые охотились на каких-то мелких пресмыкающихся. Апофеозом сравнения с котами стали чайки, которые переходили дорогу по пешеходному переходу на зелёный свет. Это Терра Инкогнита, где птицы опередили в эволюции млекопитающих, и живут в своё удовольствие, презрительно поглядывая на запертых внутри домов котов.
Когда мы, полные впечатлений от океана и чаек, возвращались домой, нам на глаза внезапно попался ресторанчик, о котором говорил Франсуа — он находился всего в минуте ходьбы от нашего жилища и был, по его словам, одним из лучших заведений Шербура, но застать там свободное место было сложно. Мы, ни на что особо не надеясь, заглянули внутрь, и нам тут же предложили последнее оставшееся свободное место воооон там, столик для двоих в самом углу. Это было специальное социофобское место, дожидавшееся нас, и мы сразу поняли, что это судьба.
Еда в ресторане была по-французски странной, но — о, счастье! — вкусной. У поваров было какое-то очень своё представление о некоторых блюдах, например, карбонара подавалась без сыра и с цельным желтком сверху, но после всех наших лишений в виде тартара, тушёной спаржи и аспарагуса, это заведение показалось нам спасением в мире непонятной французской кухни.
Полные впечатлений, мы засыпали под громкие крики чаек. Да и без них долго проспать у нас бы не получилось, ведь вокруг нас был новый, неизведанный регион, и жажда путешествий снова заставляла нас рано вставать и поздно ложиться. Нас ждала Нормандия.