Всё хорошее когда-нибудь кончается, кончилась и наша неделя на вилле близ Рима. Хозяева так и не приехали, вместо них в условленный день прибыли уборщики, внезапно говорившие по-английски, мы попрощались с виллой и двинулись в неблизкий путь... Нет, не домой, мы припасли ещё одно дельце на последние наши два дня в Италии; а так как про дорогу нашу я собираюсь рассказывать долго и подробно, то не буду излишне испытывать терпение читателя и заставлять отгадывать пункт нашего назначения — мы направлялись в Венецию. Нет, ну не совсем в саму Венецию, а в прибрежный город Местре, откуда до этой самой Венеции пятнадцать минут пути.

Но сначала нам предстояла непростая дорога сквозь горы. Нет, конечно, мы могли поехать по автобану, с ветерком проскочив знакомые нам Флоренцию и Болонью, но предпочли петлять больше четырёх часов по серпантину, и после этих часов я ещё долго путал право и лево, а голова кружилась, если ей не вращать. Разумеется, этот безрассудный поступок мы совершили не просто так — ведь он позволил нам по пути в Венецию заглянуть в самое сердце долины Кьянти, где берёт своё начало одноимённое вино, знаменитое на весь мир.

1.

2.

3.

Непрерывное увеличение объёмов производства Кьянти привело и к расширению региона, и теперь мы можем купить два вида вина — Chianti и Chianti Classico — последнее произведено как раз в регионе Chianti Classico, более или менее соответствующем первоначальному региону виноделия. Но в самом-самом начале этого большого пути Кьянти, только три небольших городка имели право так маркировать своё вино и добавлять к наименованию населённого пункта гордое «in Chianti» — это были Кастеллина, Радда и Гайоле; заскочить везде мы, конечно, не успевали, а потому поехали в Кастеллину — она была совсем по дороге.

4.

5.

6.

Долина Кьянти встретила нас не очень-то приятным дождиком, но мы старались не обращать на него внимания. В Кастеллину мы приехали в самое неудачное время — около часа дня, когда в мелких городках всё вымирает, но к счастью этот городок оказался весьма популярным в плане винного туризма и, соответственно, имел некоторые атрибуты туристического места — в виде вечно открытых ресторанов и магазинов. Есть мы тоже хотели, и съели очередную лазанью, которая оказалась беспардонно разогретой, причём, судя по всему, в микроволновке, и этого даже никто особо не стеснялся — внутри она была совсем холодной, а снаружи — горячей; но мы не обиделись, ибо не за местной кухней сюда приехали. Быстро запив разогретую лазанью ничем не запомнившимся кофе, мы направились в энотеку.

7.

8.

Тут мне пришлось некоторое время приходить в себя от увиденного. Такого богатства больше нет, наверное, нигде — а уж по таким смешным цена — и подавно. Естественно, в энотеке было полно народа, и, к нашему удивлению, немалую часть этого народа составляли французы, которые, как выяснилось, тоже не прочь поживиться итальянским вином. Французы никуда не спешили, сидели, дегустировали и разговаривали, а нам разговаривать было некогда, и я сразу стал шарить по полкам, в наш таможенный лимит влезало ещё 4 бутылки, и я моментально нашёл Nipozzano Chianti Riserva 2009, Casanova Chianti Riserva 2007, местное Castellare di Castellina Chianti Classico 2009 (как сейчас помню — 12 евро! Это же ДАРОМ!!!) и ещё бутылку какого-то менее именитого производителя из Греве и... Всё!? Вы издеваетесь? Нельзя выйти отсюда только с этим! Словами не передать, как я завидовал французам — у них-то таможенных ограничений внутри Шенгенской зоны нет, они там ящики набирали.

Мы всё-таки не смогли заставить себя уйти с четырьмя бутылками и взяли ещё местного оливкового масла, на которое таможне, к счастью, пофиг. «Great choice! Complimenti!» — прокомментировал на англо-итальянском наш выбор хозяин энотеки, и на лице его читалось выражение некоторого удивления; видимо, руссо туристо, самостоятельно выбирающие среди сотен сортов что-то дельное, здесь не столь частые гости. Мы успели добежать до местного рынка, которой как раз закрывался (полвторого уже, сколько же можно работать), купили здоровый кусок тосканской сыровяленой ветчины килограмм на пять, загрузились в машину и поехали дальше.

9.

10.

11.

12.

Мы проехали насквозь Греве-ин-Кьянти, но шёл сильный дождь, у нас уже было ровно столько вина, сколько позволяло нам таможенное законодательство, да и сам Греве, получивший своё «in Chianti» не так давно, был не так интересен, как Кастеллина, и мы проехали его насквозь. К тому моменту мы уже понимали, что опаздываем, и не стали заезжать в Радду, о чём я по сей день жалею — хоть мы и не могли там ничего купить, а в багажнике нашем и так была бутылка Нипоццано как раз оттуда родом, но на сам городок я бы очень хотел посмотреть. Что ж, отличный повод сюда вернуться.

В Местре мы приехали ближе к полуночи. Весь город — это туристический придаток Венеции, а потому мы остановились здесь в отеле. Как обычно, отлов спецпредложений на букинге был не напрасен — четырёхзвёздочный отель недалеко от главной дороги, ведущей в Венецию, с лифтёрами, портье и барменами, стоящими навытяжку и разговаривающими исключительно с улыбкой. Я почувствовал себя Кевином из «Один дома-2». Была только одна проблема — в полночь все места во всех открытых близлежащих ресторанах были заняты, и в большинстве из них была ещё и очередь. В одном из них я робко попросил пиццу на вынос, на что пробегавший мимо изрядно вспотевший официант объяснил мне на англо-итальянском, что раньше утра они её вряд ли смогут приготовить. Я вернулся в отель, готовый лечь спать голодным; нас спас бармен, в барном холодильнике которого нашлась пара бутербродов. Решив быть Кевином до конца, я попросил записать их на счёт номера, что и было проделано безо всяких проблем.

13.

А на следующий день, проснувшись пораньше, мы... Нет, ещё не отправились в Венецию. Вы, наверное, всё ждёте, когда я начну про неё рассказывать? Ещё не сейчас, терпение и спокойствие, терпение и спокойствие. Тем утром мы ждали гостей, вместе с которыми и провели этот день — это были замечательные фотографы Наталья Дуплинская и Алекс Минаев, и результаты этого сотрудничества вы наверняка уже видели; с меня, в таком случае, небольшой текстовый бэкстейдж.

Итак, мы направились в Венецию. Машины мы оставили на парковке перед мостом — в самой Венеции никогда нет мест, а потому и цены негуманные, а тут можно стоять за 5 евро в сутки, а до Венеции — одна автобусная остановка. Правда, возникла проблема с купленными заранее билетами на автобус — они там все на нанотехнологиях, с RFID-метками, но, несмотря на это, находящаяся в автобусе шайтан-машина, которая должна была этот билет принять, общалась только по-итальянски. Помощь пришла откуда не ждали — нашей попутчицей в автобусе оказалась женщина из Киева, которая, услышав наше выраженное по-русски непонимание принципов работы шайтан-машины, сначала помогла нам виртуально пробить этот наноталончик, а потом ещё и проводила нас до самого причала, показав правильную лодку, на которую нам надо сесть, чтобы добраться до пункта назначения. С самой своей первой поездки по западной Украине в 2008-м году не перестаю удивляться отзывчивости украинцев — стоит спросить направление — и они не успокоятся, пока не доведут тебя за руку до нужного места.

А путь наш лежал на остров Бурано, где нам предстояло совместными творческими усилиями совершить таинство, называемое фотосессией. Я был единственным из четверых, кто не был в курсе всех тонкостей и ритуалов — фотосессия — это, видимо, какой-то очень древний шаманский обряд, в течение которого одна пара — посвящаемые, то бишь модели — должны прислоняться к стенам, целовать друг друга, становиться в различные, иногда противоестественные, позы, а другая сторона — шаманы, то бишь фотографы, щёлкать затворами и пытаться поймать какие-то из этих движений в кадр. В целом всё это напоминает какой-то сложный средневековый танец, типа полонеза, только движения и фигуры заранее неизвестны и образуются по ходу дела на основе внутреннего чутья шаманов.

Остров Бурано знаменит своими яркими разноцветными домиками, и потому для свершения этого таинства подходил идеально. Меня одели в ритуальные одежды — шляпу и зелёные штаны; у жены было заготовлено для этого жёлтое платье. Я не знаю, имеют ли цвета одежды решающее значение для успешности ритуала, но мне-то в целом всё равно, какого цвета штаны — мы же не на планете Плюк — лишь бы они вообще были; без штанов было бы не совсем удобно, несмотря на малочисленность туристов на острове Бурано, потому что там присутствует ещё и местное население. В какой-то момент Наталья попросила жену подойти к выставленной на улице сушилке с бельём и сделать вид, что она это бельё развешивает; мы вообще стараемся не вторгаться в чужое пространство, но всё-таки древний ритуал, шаману отказать нельзя — жена сделала вид, что развешивает, стараясь по возможности не прикасаться ни к чему, даже к прищепкам. И тут, в процессе запечатления этого действа на магические ПЗС-матрицы цифровых фотоаппаратов, из ближайшего домика появилась хозяйка белья. Я, честно говоря, приготовился к тому, что сейчас придётся быстро делать ноги с острова Бурано, из Венеции и из Италии вообще; но хозяйка, увидев, что она помешала нашему празднику жизни, стала совершать извиняющиеся жесты и, непрерывно давая понять, что всё в порядке, задом вернулась внутрь домика. У меня есть лишь три рациональных объяснения происшедшему: либо местные тоже свято чтят ритуал фотосессии, либо очень хорошо осознают свою зависимость от притока туристических финансов, либо они просто по жизни такие. Третий вариант мне импонирует больше всего, на нём и остановимся.

На одной из площадей острова Бурано мы встретили дружную компанию итальянских бабушек, которые просто вытащили стулья из своих домов на площадь, чтобы погреться на солнце и поговорить о разном. Наталья немедленно взяла их в оборот, объяснив им, что происходящее связано с десятилетием нашей свадьбы, и попросила их попозировать с нами. При этом в их общении не было ни одного общего языка и ни одного слова, понятного обеим сторонам, но шаман на то и шаман, чтобы преодолевать непреодолимые трудности в общении.

Бабушки с удовольствием позировали, потом мы ещё где-то бегали, переодевались под какими-то кустами, наблюдали настоящую итальянскую ссору между мужчиной и женщиной (это зрелище вряд ли можно описать словами — непередаваемая экспрессия в жестах, голосе, поведении), забирались в чьи-то лодки и заходили в чьи-то дворы, а обряд и не думал кончаться. Солнце уже зашло, и фотографы, стараясь ухватить последние его лучи, бегали вместе с нами, и, завидев подходящий объект, немедленно командовали: «Столик! Быстрее к нему!» — но и когда солнце зашло окончательно, действо продолжалось. «Фонарь! Ты — к стене справа, ты — к стене слева, правую ногу поднять!» — у меня к тому моменту снова перепутались право и лево, и мы решили всё-таки плыть обратно.

Мы купили две пиццы, пошли к нам в отель и до полуночи смотрели фотографии, оценивая успешность свершения древнего обряда. По всеобщему мнению, обряд удался на славу. Фотографам нужно было совершить ещё какое-то длительное колдовство над материалом, а потому на этом мы расстались и легли спать, чтобы на следующий день посетить уже саму Венецию.

14.

15.

16.

17.

18.

19.

20.

21.

После острова Бурано Венеция показалась мне туристическим адом. Несомненно, город очень интересен с точки зрения постройки, архитектуры и чего-то там ещё, и я бы с удовольствием провёл в нём целый день, и не один, если бы не туристические толпы. Ближе к популярным местам, типа площади Сан Марко, узкие улицы города представляют собой две разнонаправленные очереди — тех, кто идёт к площади, и тех, кто идёт от площади. Больше двух человек бок о бок на улице не помещается, и если впереди кого-то заинтересовала витрина магазина — встаёт вся улица в соответствующем направлении. Человеческая пробка, как она есть; я, социопат, ничего ужаснее этого в своей жизни не видел. Само собой, мы не попали ни на колокольню, ни в собор — длина очереди сразу отбивала желание в ней стоять, а ещё у синьоров педрини есть манера приходить и вставать в произвольное место очереди, типа, они всегда здесь стояли, и делается это с улыбкой и всеобщим пониманием со стороны окружающих — менталитет, однако. В довершение к этому, довольно сильный дождь то начинал идти, то прекращал, как бы не решаясь пойти в полную силу, что заставляло нас прятаться в разных магазинах и подворотнях.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

28.

Несмотря на это, я не могу сказать, что мне не понравилось в Венеции. Это действительно очень интересное, уникальное место, где просто необходимо побывать каждому уважающему себя путешественнику; возможно, стоит выбрать для этого какое-то иное время, а не пик туристического сезона. Мы отлично прогулялись по улицам, которые были тем более пустыми, чем дальше они были удалены от достопримечательностей; тем же, кто перемещался по воде, приходилось плавать в набитых до отказа лодках.

29.

30.

31.

32.

33.

34.

35.

На одной из улиц мы увидели художника, но не утончённого художника с пальцами пианиста и полным вселенской тоски взглядом, а художника-детину, с чёрной бородой и в испачканном краской кожаном фартуке, писавшего картину широкими размашистыми жестами. Жена не любит фотографировать людей без разрешения, и всё крутилась у художника, не решаясь его отвлечь, а я наблюдал за этим, и в этот момент в поле нашего зрения появился английский репортёр. Нет, я не знаю, кто был этот человек, и из какой он был страны, но я сразу окрестил его английским репортёром. Человек был удивительно похож на Вуди Аллена, в руках у него была тяжеленная профессиональная фотокамера, а за спиной — рюкзак цвета хаки; ну, вы поняли, типичный репортёр. Он шёл по улице, направляя свою камеру то туда, то сюда, и непрерывно фотографируя всё, что показалось ему интересным, в режиме репортажной съёмки — судя по звуку затвора, около пяти кадров в секунду. Но не только эти внешние атрибуты делали его репортёром; главным было его лицо. Вряд ли человек какой-то другой профессии может без единого звука и жеста, одним своим лицом показать: «Вы извините, пожалуйста, если я вам мешаю, но я репортёр, это моя работа, я делаю репортаж, и если я перегородил вам дорогу, то не сердитесь — я вот-вот уже уйду, только сфотографирую вот ту цаплю». Этот репортёр был репортёром-профессионалом, и его лицо выражало всё это непрерывно; завидев художника, он оценивающе посмотрел на него, обошёл его со всех сторон, после чего встал прямо напротив него, лицом к лицу, направил на него объектив, едва не касаясь им носа художника, и сделал пару десятков кадров в непрерывном режиме.

36.

37.

Художник и ухом не повёл, продолжая писать картину. Я не знаю, остался репортёр запечатлённым на той картине, или художник смотрел сквозь него, но это столкновение двух похожих, но очень разных творцов я запомнил и постарался передать вам.

И в этот момент зарядил такой дождь, что стало понятно — оставаться в Венеции смысла больше нет. Мы погрузились на лодку, но не мы одни бежали из Венеции из-за хлынувшего ливня — народа на неё набилось больше чем в московский вагон метро в час пик. Меня со всем моим ценным грузом фоторюкзаков и сумок прижали к стене в такой противоестественной позе, что у меня потом ещё довольно долго болела спина. Нет, определённо, сюда надо ехать в какое-то другое время года.

38.

39.

40.

41.

42.

43.

44.

Мы вернулись на парковку, где нас ждала машина с уже собранными вещами, и без лишних проволочек двинулись домой. Домой... Сколько ни привыкай, всегда тяжело даётся это слово. После месяца, проведённого здесь, нашим домом была Италия, со всеми её несовершенствами и недоделками, со всеми её педрини и серпантинами — но за бутылку Кьянти под палящим солнцем Тосканы ей можно было простить все её недостатки.

Итальянский серпантин кончается, сменившись австрийским серпантином; время близится к вечеру, и мы понимаем, что не доедем до Вены, и бронируем отель в городе Грац. Мы приехали в этот город поздно вечером и уехали рано утром, совершенно не успев ничего посмотреть, кроме безлюдных улиц, но влюбились в него с первого взгляда, и обещали себе непременно вернуться сюда, когда мы решим устроить путешествие в Австрию, а пока колесо нашей кармы находится в прежнем положении, и мы проезжаем Австрию насквозь, неизменно жалея об этом и провожая грустным взглядом пролетающие мимо озеро План, Вену и город Грац. Тогда мы ещё не знали, что Грац — родной город Арнольда Шварцнеггера, и что это второй по величине город Австрии, всё это я прочитал в Википедии после возвращения, а пока мы просто оставались в нём на ночлег, именно в том формате, в котором нам нравится — в хорошем четырёхзвёздочном отеле за смешные деньги — ещё раз слава букингу.

Несмотря на позднее время нашего прибытия, ресторан в отеле работал, и, наверное, именно в этот момент мы окончательно осознали, что мы больше не в Италии. Подошедший официант принял заказ за 20 минут до закрытия ресторана — нет, мы точно больше не в Италии. Он уже хотел отойти от столика, но внезапно его улыбающееся лицо нахмурилось, словно он увидел муху в супе, хотя никакого супа нам ещё не принесли; внимательно оглядев столик, он понял, в чём проблема, и переместил стоявшую на столике вазочку с цветами приблизительно на четыре миллиметра влево. Нет, не зря говорят о педантичности немцев и австрийцев, не зря; и это ещё больше напоминало нам, что мы больше не в Италии.

Австрийский Рислинг, конечно, не может сравниться с итальянским Кьянти, но это самое аутентичное сопровождение венского шницеля, какое только можно придумать, к тому же сон после него крепкий и здоровый, как и всё австрийское. Наутро я спустился в ресторан: букинг продал нам номера вместе с завтраком, а завтрак представлял собой шведский стол с немалым количеством блюд, и отказываться от него я не хотел, но нужно было собираться, и я спросил, можно ли набрать всего этого шведского стола на двоих в номер. Мне ответили, что разумеется можно, и выкатили специальную тележку для перевозки подносов, чтобы можно было взять сразу два подноса и отвезти их в лифт, не таская в руках. Вспомнились российские отели и их рестораны, и непременно приклеенные скотчем листы офисной бумаги с напечатанным на принтере объявлением «Еду из ресторана в номера выносить категорически запрещается», вспомнилось, куда мы едем, стало грустно. Плотный австрийский завтрак поднял настроение, а дальше — автобаны Австрии, автобаны Чехии, автобаны Польши... В Польше хорошие дороги, как обычно, кончаются, навигатор снова прокладывает какой-то новый для нас маршрут, на удивление удачный, и мы, потратив минут сорок на границу, выезжаем в Белоруссию.

Едем без ночёвок, разве что встаём на попутных парковках подремать пару часов в машине. По ту сторону границы хотелось задержаться подольше; по эту сторону — хочется проехать побыстрее. Минск, Смоленск, Можайск, привет, Москва.

Москва встречает нас относительно свободными дорогами. Притихла, чувствует, что сейчас нас лучше не злить. Трафик на МКАДе и дымяще-чихающие грузовики, конечно, не спрячешь, но мы довольно бодро доезжаем до дома. Странное место — дом.

Дом — это когда ты не можешь пойти в ресторан и заказать бутылку местного вина. Дом — это где никто не умеет делать лазанью болоньезе, а все пародии на неё неизменно смешны. Здесь можно поесть либо вкусно, либо недорого; здесь ценник хорошего вина умножен на три, а плохого — на всякий случай на пять. Здесь все ущелья рукотворны, и в них живут всякие подозрительные личности; здесь каменные монстры вполне реальны и стоят на главной площади любого города.

Италия далека от моего идеала места жительства — страна победившей бюрократии, перенаселения и нежелания работать. Но к ней легко привыкнуть, и со всеми её недостатками можно смириться всего за три дня — в первый день нужно выпить Кьянти на берегу моря, во второй...

Впрочем, я тут подумал, во второй и в третий тоже можно выпить Кьянти на берегу моря.

45.