С объездной Загреба мы уверенно сворачиваем на Славонску авению, чтобы через несколько светофоров и один не слишком понятно обозначенный съезд проехать мимо знакомого автовокзала по направлению к центру. Мы знаем Загреб значительно лучше, чем большинство российских городов. И всё же сейчас мы смотрим на него совсем по-новому, так, как будто видим его впервые. Мы смотрим на город, куда нам предстоит переехать меньше, чем через полгода.

Конечно, у нас не было гарантий, и мы не могли знать, будет ли всё именно так, как мы спланировали. Но с того момента, как нами было принято окончательное решение, мы точно знали — пусть не прямо сейчас, пусть не в этом году, если нужно, мы будем ждать, ждать и заваливать все возможные ведомства неимоверным количеством бумаги, ведь в мире нет никого, кто может сравниться со мной по сверхспособности к генерации огромного количества бумаги на любую заданную тему, но мы переедем в Загреб. К нашему счастью, Вселенная не смогла сопротивляться столь сильному желанию, и нам не пришлось ждать, мы смогли переехать уже к декабрю.

Но тогда мы ещё не знали этого, и смотрели на город, с которым мы пожили некоторое время гражданским браком, и с которым нам предстояло расписаться официально.

Глядя на это в ретроспективе, могу сказать, что мы сами не могли понять, что мы должны делать в преддверии перехода к официальным отношениям с городом. Вот, например, мы пошли в музей иллюзий. Насколько, скажите, должен быть скучен и плох город, чтобы вы пошли в нём в музей иллюзий? А мы не только пошли, но и получили от этого удовольствие.

Но большую часть времени мы, не желая разрушить наши отношения, которые только начали оформляться во что-то серьёзное, старались не устраивать таких вот провокаций. Мы гуляли, сидели на скамейках, пили пиво, кофе и вино и задерживались на улицах допоздна.

Мы чувствовали, что город тоже проникся к нам расположением, он открывал нам новые стороны, которых мы раньше не знали. Мы нашли десятки новых лестниц, сотни новых переулков и, потенциально, не меньше десятка тысяч новых кафе, которые, оказывается, могут прятаться в незаметных двориках, которые вообще никак невозможно найти, если ты о них не знаешь заранее. Заодно он показал нам полторы сотни новых котов, но мы всё равно не смогли запомнить их всех.

В то же время, город старался искушать нас. Однажды он завёл нас в ресторан, представлявшийся настоящей далматинской конобой; вероятно, он хотел выяснить, не хотим ли мы больше жить в Далмации? Коноба действительно предлагала далматинский ассортимент — не только по содержанию, но и по количеству. Как следует обожравшись, мы решили, что такие излишества нам интересны разве что на отдыхе, а в повседневной жизни — нет уж, лучше славонские жиры в ограниченном количестве, чем далматинские белки и углеводы, но по три кило на человека.

В ответ на все эти инсинуации, мы демонстративно отправились в Самобор. У нас давние и прекрасно формализованные отношения с Самобором. Приехав туда, мы должны: посетить книжную ярмарку, объесться в местной корчме и промокнуть под дождём. Мы, как обычно, выполнили все три пункта, и двинулись обратно в Загреб, изо всех сил давая понять, как хорошо нам было в Самоборе.

Эти брачные игры продолжались некоторое время, мы покидали город ещё несколько раз, для того чтобы посетить другие города и страны, и об этих наших вылазках я обязательно расскажу, но к тому моменту, как настала пора расставаться, пусть на сей раз и совсем ненадолго, мы с Загребом были уверены, что идеально походим друг другу. Наш путь лежал на юг, мы уезжали, но обещали вернуться. Мне особенно приятно писать это сейчас, когда мы уже сдержали своё обещание.