Глава 4.

Мы тут как-то практически забыли, что помимо проституток, травы и геев в Голландии есть ещё и тюльпаны. Но вовремя спохватились и решили съездить в Кёкенхоф — я думаю, все и так знают, что это такое, а если кто не знает — это такой офигительно большой парк цветов.

Это одна из главных достопримечательностей Нидерландов вообще, а открыта она от силы пару месяцев в году, в период цветения, поэтому народа здесь собирается неимоверное количество. А потому мы решили приехать сюда прямо к самому открытию, к 8:00 — и не прогадали. Ниже вы можете видеть совершенно неприличное количество фотографий из этого парка, и, скорее всего, когда вы закончите их просматривать, вы уже забудете о чём я начал писать. Это не страшно, я напомню.

1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
37.
38.
39.
40.
41.
42.
43.
44.
45.
46.
47.
48.
49.
30.
51.
52.
53.
54.

Посмотрели? Так вот, напоминаю: мы тут говорим о парке Кёкенхоф и неимоверном количестве туристов. Первые час-полтора мы ходили по парку в боле-менее спокойной обстановке, и успели посмотреть и сфотографировать множество интересного до того, как нахлынул основной поток. А потом началось... Иначе как «столпотворение» я не могу это описать; несмотря на огромную площадь парка, повсюду была толпа людей.

Но мы к тому времени посмотрели уже на все 4 миллиона тюльпанов, которые там растут, поэтому быстренько смотались оттуда к другой, значительно менее известной достопримечательности — замку Кёкенхоф.

55.
56.
57.

Замок, по всей видимости, находится в частном владении, и зайти внутрь нельзя; а жаль — нам очень понравился и сам замок, и сад вокруг него. Вот это мой размерчик, такой бы домик построить в Гитхорне, на берегу канала, пришвартовать там яхту, ну и всё такое... Короче, замок навевает мечтательные настроения, я примерно это хотел сказать.

А потом мы поехали искать тюльпановые поля. Собственно, не то чтобы их надо было искать — но вот найти поле, рядом с которым можно было бы припарковаться, и на которое можно было бы зайти и там фотографировать — это оказалось задачкой посложнее. Большая часть полей огорожены, к тому же расположены они вдоль дорог, где конфигурация проезжей части в принципе не предполагает возможности парковки; в результате, попетляв по разводным мостам и узким шоссе с велодорожками по обеим сторонам, мы нашли поле, доступное для фотографирования. Но и этого нам показалось мало, и мы задались целью найти открытое поле с тюльпанами, где совсем не было бы людей, и на сей раз пришлось петлять довольно долго, но и этой цели мы достигли, заехав в какое-то фермерское хозяйство и воспользовавшись приобретёнными в Москве навыками парковки в таких местах, где нормальный человек парковаться не будет, если он не на тракторе.

58.
59.
60.
61.
62.
63.
64.

В общем, мы хорошенько нафотографировались в тюльпановых полях, и считали, что программу по тюльпанам мы выполнили в полном объёме. А потому поехали дальше — в средневековый замок Мёйдерслот. Замок полностью окружён рвом, заполненным водой, и мы хорошенько его обследовали; не могу отметить в нём чего-то особо примечательного, но в целом он произвел очень положительное впечатление во всём, кроме парковки — единственный на километр дороги паркомат тупо отказывался принимать мелочь и здорово попортил нам нервы.

65.
66.
67.

Но день ещё не закончился, и мы поехали в город Эдам. Все ведь знают сыр Эдам? Вот, он как раз из этого города. Город Эдам — моя печаль. Мы приехали туда слишком поздно, в районе 19:00, и все магазины были закрыты... И мы так и не смогли купить в Эдаме Эдама. Я ужасно расстроился по этому поводу, прям вот так расстроился, будто голландский Эдам не продаётся в ближайшем московском супермаркете — но вы же понимаете, одно дело — Эдам из супермаркета, и совсем другое — Эдам из Эдама.

А сам городок очень позитивное впечатление произвёл. Старинный, аккуратный и совершенно пустой — ведь поздний вечер же, вы помните. Мы долго по нему гуляли, по нескольку раз проходя одни и те же места; к тому же, Эдам — тоже город на каналах, но, в отличие от Гитхорна, по нему проходят дороги, а через каналы переброшено бесчисленное количество разводных мостов — но, в отличие от капитальных и массивных амстердамских мостов, здешние представляют собой сооружения, явно не рассчитанные на высокую пропускную способность. Металлическое полотно, противовес и ручное управление — я был рад, что мы пошли в город пешком, оставив машину на парковке при въезде, хотя мы и видели неоднократно проезжавшие по этим мостам автомобили. Видимо, трафик через эти мосты практически никакой, что вполне понятно, учитывая, что население города составляет сильно меньше десяти тысяч человек.

68.
69.
70.
71.
72.
73.
74.
75.
76.
77.
78.
79.
80.
81.
82.
83.

А на следующий день, который был последним днём нашего путешествия, мы сдали машину и снова гуляли пешком по Амстердаму; и, надышавшись воздухом свободы и толерантности с едва заметным сладковатым привкусом конопли, отправились на родину. В аэропорту на входном контроле негр в белых перчатках тщательно ощупывал входящих пассажиров за все возможные части тела. В Шереметьево для этого есть так называемый раздевающий сканер, но здесь он считается нарушающим права человека — в отличие от щупающего всё подряд негра.

Я же говорил, что не люблю самолёты? Но не только за конструктивные особенности, нет. С самолётами всё происходит слишком быстро и ты не успеваешь адаптироваться. Когда проезжаешь знакомым маршрутом Венгрию с её своеобразно воспитанными мадьярами, Словакию с её неизменно убитыми дорогами, Польшу с её непредсказуемостью и въезжаешь в Белоруссию — сразу замечаешь разницу: люди на заправках тебе не улыбаются. Это ещё не Россия, они ещё не смотрят на тебя как на врага народа, но уже не улыбаются; и в этот момент ты начинаешь смиряться со своим возвращением. А самолёты... Самолёты — это быстродействующее зло.

Из обстановки всеобщей доброжелательности и живого воплощения лозунга хиппи «Make love, not war» мы почти моментально попали в совдеповский аэропорт Внуково, и раздолбанный жигуль под звуки шансона повёз нас домой; по крайней мере, нам повезло с водителем, который не разговаривал всю дорогу о политике и преимуществах жизни в СССР.

И всё же я понимал, что несоизмеримо комфортнее чувствовал бы себя на пассажирском сиденье обычного фольксвагена, рассекающего улицы Амстердама, с классической музыкой из радиоприёмника и с негром в белых перчатках за рулём — даже если бы он был геем, наркоманом и проституткой в одном лице.