Красот в нашем испано-португальском путешествии было в избытке. Было море разной степени бедности, был прекрасный и величественный океан, были всякие там поля, луга и реки... Недоставало только одного — гор. Конечно, разного калибра возвышенности окружали нас во время всего нашего маршрута, но назвать эти, с позволения сказать, дефекты рельефа горами язык не поворачивался, особенно после нашего знакомства с австрийскими Альпами.
Решив, что без гор комплект впечатлений будет неполным, мы постановили сделать остановку на пару дней во французских Пиренеях. В Пиренеях — потому что нам через них всё равно проезжать, а во французских — не знаю, почему. Наверное, потому что Франция — это страна, природные красоты которой впечатлили нас сверх всякой меры. Возможно, мы подсознательно опасались, что испанские Пиренеи окажутся довольно бедными, как и кое-что из того, что мы видели в Испании.
В качестве отправной точки мы выбрали городок Котре (Cauterets). Я специально дублирую название на французском, ибо в стране куча городов, которые по-русски читаются как «Котре», и при этом по-разному пишутся по-французски. Я уже давно бросил попытки искать какую-то логику в французском языке.
Городок оказался очень колоритным. Наша улица упиралась прямо в подножье гор, а переплетение миниатюрных улиц с разноцветной двухэтажной застройкой и маленьких площадей с десятками кафешек делали его местом с открытки. Ну, по крайней мере, оно бы было таким, если выгнать из него всех французов. Их, в связи с горно-туристическим сезоном, была масса, и вели они себя как водится, как французы, а потому мы старались не соваться в центр города без крайней необходимости, отсиживаясь на нашей тихой улочке.
Впрочем, сидеть без дела мы не собирались. Немного восстановив силы после переезда, мы на следующее же утро рванули в горы прямо от порога нашего дома, несмотря на то, что погода была, в общем-то, не столь хороша. Но мы надеялись на лучшее, и, раздобыв какую-то французскую немасштабную карту местных горных маршрутов, выбрали тот, который обещал максимум интересного за наименьшее время. Минимальное время по маршруту было указано два с четвертью часа, за это время мы должны были дойти до какого-то озера в горах на высоте 1982 м, и затем, перевалив высоту 1988 м, выйти к верхней точке подъёмника и спуститься на нём обратно.
Поначалу всё шло прекрасно, мы исследовали какие-то локальные водопады, шли долгими тропинками на пологих склонах, поросших травой, и, в целом, отлично себя чувствовали до того момента, как учуяли ни с чем не сравнимый тошнотворный запах разложения, и через некоторое время увидели, как местные сельхозработники грузят в кузов самосвала дохлую корову.
Мы, жители городов, не привыкли к дохлым коровам. Мы, знаете, считаем, что коровы нужны исключительно для того, чтобы умилительно пастись на альпийских склонах, а попадают они на эти склоны по радуге, и возвращаются тем же путём. А говядина, как все мы, жители городов, знаем, растёт на специальных мясных деревьях у работящих фермеров в бескрайних горных долинах. И по этой причине вид и, в особенности, запах дохлой коровы здорово подпортил нам, нежным городским жителям, настроение.
Дальнейшие события развивались уже весьма закономерно. Раз корова не смогла вернуться по радуге домой — значит, мир человеков должен впасть в уныние. Уныние выразилось в сгущении тумана, который по мере нашего продвижения становился всё плотнее, и в скором времени мы перестали видеть друг друга на расстоянии больше пяти метров. Тем временем дорога пошла вверх под значительный уклон, а другие люди исчезли с неё абсолютно.
В какой-то момент мы заметили в тумане большое стадо овец. Видимость была ужасной, но, судя по запаху, эти овцы, по крайней мере, были живы. Присматривала за ними большая собака совершенно беззлобного вида. Здесь мы решили сделать небольшую остановку, потому что, во-первых, нам надоело идти в тумане и ничего не видеть, и, во-вторых, овцы тоже являются для нас, городских жителей, в какой-то мере достопримечательностью. Ксюша достала свои фотографические шайтан-машины и попросила меня попозировать с овцами. Я собирался изобразить, что ем овцу живьём, но её это не впечатлило, и она настаивала на более традиционных сюжетах; но, стоило мне приблизиться к овцам, в дело вмешалась собака.
Собака выразила явный, однозначный и недвусмысленный протест против того, чтобы я приближался к любым парнокопытным в поле её зрения. Собака также имела заявить, что любое отклонение от тропы в сторону стада будет расценено как попытка завладения стадом в целом, что повлечёт наказание, предусмотренное каким-то там её собачьим кодексом. В общем, лаяла она так, что я шарахнулся от этой овцы, как чёрт от ладана. Овца тоже напугалась и убежала под надёжную защиту собаки.
Позже, когда мы достигли другого стада в не столь туманных условиях, мы увидели, что вдоль дороги стоят таблички, которые в картинках объясняют любому непонятливому туристу, что эти собаки специально дрессированы так, что им на всё совершенно пофиг, их можно таскать за хвост и уши, танцевать перед ними джигу и канкан — они на это совершенно никак не реагируют. Но стоит приблизиться к овцам — собака переходит в режим охранной сигнализации и начинает оглашать окрестности совершенно оглушительным лаем. Это была очень полезная информация, но в тот момент у нас не было шансов ознакомиться с ней из-за тумана.
Да-да, мы всё ещё продолжали свой путь в тумане. Я не знаю, кем надо быть, чтобы дойти до этого, чтоб его, озера за два с четвертью часа. Будь я человеком-пауком и Халком одновременно, я бы, возможно, попробовал, но живые люди не из комиксов на это точно неспособны. Мы не впервые ходим в горы, мы преодолевали значительно более сложные маршруты, и мы, к тому же, на большинстве маршрутов оказываемся в добрых два раза быстрее основной массы туристов. Тем более обидны были все наши усилия, что вокруг не было видно совершенно ничего из того, что было издевательски обозначено на французской немасштабной карте как интересные и обязательные к осмотру места. Особенно обидно было проходить Цирк де Лис, живописную высокогорную долину, фотографии которой мы посмотрели перед выходом. Но мы шли, как ёжики в тумане, и видели только отвесную стену горы с одной стороны от нас и дорогу под ногами. Останавливаться было незачем, заблудиться было негде, мы шли так быстро, как могли, и в результате достигли озера за четыре с лишним часа.
В сотне метров от озера располагался функционирующий горный дом, где мы немного передохнули, а я даже выпил пива. Мы были слегка расстроены этой туманной погодой, но не волновались насчёт возвращения — ведь на немасштабной французской карте до подъёмника оставался незначительный мышиный хвост пути, который мы должны были пройти, судя по всему, минут за сорок, а в запасе у нас ещё было часа полтора — подъёмник работал до 17:00.
Вот здесь самое время предупредить чёртова лягушатника, который рисовал эту карту: лучше не попадайся мне на пути, криворукий французский картограф-жабоед! Довольно сложный путь вдоль гребня горы, умещённый этим хреновым абстракционистом от картографии в пару-тройку сантиметров тропы, занял у нас уйму времени. Под конец пути мы практически бежали, что было рискованно, учитывая полное отсутствие видимости и обрыв, но, как оказалось, рисковали мы зря.
Подъёмник, к которому мы, совершив подвиг, прибыли в 16:58, не работал. На нём было написано, что работает он до 16:55, и в поле зрения не было ни одного живого человека. Такая вот национальная особенность французских подъёмников: нижняя часть работает до 17:00, а верхняя — до 16:55.
Надо сказать, что это очень хорошо, что на горе в этот момент не было никого, кроме нас. За те слова, которые я орал в туман в адрес оператора подъёмника, составителя карты, министерства туризма и французской нации в целом, меня, наверное, вполне можно было арестовать. Но у меня, знаете, был повод: мы находились на высоте 2290 м, у нас оставалось не так много времени до захода солнца (здесь оно заходило в горы, а не за горизонт, поэтому темнело рано), а наш путь к этой точке занял около шести часов. К тому же, погода испортилась окончательно, и периодически моросил дождь.
Тут я совершил первый разумный за всё время этой прогулки поступок: я скомкал и сунул в карман ненавистную лягушачью карту и запустил на телефоне верный AlpineQuest.
Если хочешь добраться до пункта назначения быстрее — не надо гнать изо всех сил, чтобы встать в пробку. Надо потратить некоторое время на анализ ситуации и на то, чтобы подумать, как объехать пробку. Этот московский опыт не раз здорово выручал меня и в горах.
Анализ карт показал, что спуск в любом случае будет небыстрым, но давал надежду: на склоне под нами, помимо довольно крутого, но всё равно слишком медленного пешеходного серпантина, были проложены дороги для даунхилла. Вообще, конечно, пешеходам на них выходить запрещено, но мы небезосновательно надеялись, что в дождь при нулевой видимости ни один двухколёсный любитель экстрима ими не воспользуется.
Большую часть времени мы бежали вниз. Иногда мы теряли друг друга в тумане и находили снова по крикам, состоявшим из непечатных междометий. Мы использовали проложенные для велосипедистов трамплины и грязевые полосы. Мы смеялись, как обезумевшие, каждый раз, когда в начале очередного участка пути видели знак «не для пешеходов». Слава хорошим кроссовкам и трекинговым палкам, без которых мы бы наверняка переломали себе половину конечностей, а с их помощью мы через каких-то пару часов очутились в долине всего лишь со стёртыми в кровь пальцами ног. Дождь к тому времени припустил весьма серьёзный, а нам предстоял ещё час пути до Котре по неинтересной асфальтовой дороге, но выбора у нас, в любом случае, не было, и мы пошли.
Но не успели мы преодолеть первые полкилометра, как нас отловил рыбак на стареньком Рено, который, наверное, был единственной машиной в радиусе часа пути. Он как раз сматывал удочки в связи с непогодой, и весьма настойчиво предложил подвезти нас. Нет, я отказываюсь понимать, как французы могут быть такими замечательными по отдельности, но так раздражать все вместе. Этот рыбак-весельчак без устали разговаривал с нами по-французски, хотя мы ничего не понимали, и, к тому же, носил смешную шляпу, что однозначно делало его добрым горным троллем. Франция — третья страна, где мы встретили добрых горных троллей, и теперь я уже нисколько не сомневаюсь в их существовании.
Ночью мы спали без задних ног, а утром, обнаружив яркое солнце и почти отсутствующую облачность, решили взять реванш.
Я не люблю подъёмники по той же причине, по которой не люблю самолёты. Взбираться на гору своими силами и ехать в путешествие за тысячи километров на машине — здесь есть много общего. Прилетев на самолёте, ты упустишь постепенную смену климатических зон, менталитета людей, языков, традиций. Ты не будешь даже представлять, насколько далеко находится то место, куда ты прилетел — вошёл в гейт, вышел из гейта, тысяча километров это была или пять тысяч — непонятно. Поднявшись на подъёмнике, ты упустишь не меньше — не познакомишься с собакой, охраняющей стадо овец, не встретишь по пути несколько водопадов и озёр, и, опять же, не будешь осознавать, насколько высоко ты забрался — ведь твои мышцы не будут болеть, ты просто сядешь в кресло в одном месте и встанешь с него в другом. И ещё ты не узнаешь, как пахнет дохлая корова, но это скорее плюс, чем минус.
Но, учитывая, что весь этот путь мы уже преодолели в тумане, и не увидели при этом ровным счётом ни черта, мы сделали однозначный выбор в пользу подъёмника. Он должен был доставить нас на ту самую точку на высоте 2290, с которой мы начали свой эпичный спуск, с промежуточной остановкой в долине Цирк де Лис, за которую нам было особенно обидно.
В кассе я подробно, дотошно и с некоторой долей непонятного кассирше ехидства уточнял, сможем ли мы спуститься на этом подъёмнике обратно. На самом деле, мне было интересно, упомянёт ли кто-нибудь о том, что последний подъёмник сверху идёт в 16:55. Нет, не упомянули. Это, видимо, просто должно быть в крови у каждого, кто катается на французском подёмнике.
И вот мы, безо всяких усилий, затрат и лишений, оказались в долине Цирк де Лис. Честно говоря, мы хотели осмотреть её на спуске, но французы никогда не дадут вам осуществить ваши планы так, как вы этого хотите. Как только мы прибыли наверх, нам сообщили, что второй подъёмник, который должен был доставить нас к верхней точке, закрылся на обед. Не без труда сдерживая себя, я поинтересовался, не предвидится ли других перерывов в работе подъёмника, ведь есть ещё так много прекрасных интернациональных традиций — сиеста, вечерний намаз, да мало ли что ещё, на что меня заверили, что после обеда подъёмник будет бесперебойно работать до 17:00. Мне, правда, хотелось придушить говорившего, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут — что я могу сделать, если для этих людей 16:55 и 17:00 — это одно и то же время.
В любом случае, злиться на эту задержку было бессмысленно, потому что в долине Цирк де Лис мы очень неплохо провели время — кафе, лошади, солнце, трава, горы.
Как ни странно, обед закончился вовремя, и мы всё-таки попали на верхнюю точку. Все, прибывшие на этом подъёмнике, с открытыми ртами осматривали потрясающие виды вокруг, но мы, помимо этого, видели кое-что, чего никто другой не видел — узкую дорожку, петляющую по склону горы. Поверить в то, что вчера вечером, под дождём, в тумане, мы спустились по ней за два часа, было невозможно — конечный пункт нашего спуска был похож на точку и плохо просматривался даже в бинокль.
Странно, но спустились мы без приключений. Лишь выйдя с нижней станции подъёмника, я смог поверить, что французский механизм впервые за всё время нашего пребывания в Пиренеях смог доставить нас с самого верха до самого низа без каких-либо неожиданностей. Это, определённо, было победой над французским правительственным планом издевательства над туристами, принятым, похоже, на самом высшем уровне.
И, хотя мои слова о правительственном плане кажутся читателю теорией заговора, мы нашли им ещё больше подтверждений, когда в тот же день поехали в Гаварни.
Гаварни — это такая деревня, от которой идёт дорога к Цирку Гаварни. А вот Цирк Гаварни — это уже намного более интересно. Это, знаете, только называется так — «цирк». На самом деле, в этом цирке ни жонглирующих клоунов тебе, ни тебе слонов на шаре, ни даже акробатов завалящих нет. Это, как выяснилось, французы, чтобы всех одурачить, назвали таким словом вполне себе природное образование — горную долину, появившуюся в результате ледниковой эрозии.
Цирк Гаварни известен тем, что долина — красивая, а доступ к ней — лёгкий. В смысле, самый что ни на есть хромой может неспешно за полчаса доковылять от деревни до центра этого самого Цирка, чтобы посмотреть на величие водопадов, гордый профиль гор, и вот это всё. Как выяснилось, не все готовы совершить такой подвиг, как пешая прогулка.
Для тех, кто полагает свои жировые складки слишком уж важными для Вселенной, чтобы сжигать их содержимое ради прогулки в какой-то там Цирк, предусмотрено транспортное средство — лошади. Эти лошади катают желающих из деревни в Цирк и из Цирка в деревню непрерывно, по мере наполнения повозок, и делают это в течение всего дня, при этом используя ту же дорогу, что и пешие туристы.
Знаете, я должен сказать, что дохлая корова не так уж плохо пахнет. Ну, во всяком случае, не так ужасно, как я тут недавно жаловался. Значительно хуже пахнет добрый центнер лошадиного дерьма, которое разлагается при температуре 30°C в течение всего дня. Поход в этот цирк был первым на моей памяти мероприятием, от которого я был готов отказаться по причине окружавшего меня запаха. При этом сами французы, похоже, никакого дискомфорта не испытывают, и восторженно топают с открытыми ртами к этим вот водопадам и горам, пока я изо всех сил пытаюсь не наблевать им под ноги.
К счастью, проезжая для лошадей дорога в конце концов становится чисто пешеходной. Те, которые не хотели расчехлять свои жировые складки, в этой точке стоят, сгруженные с повозок, и недоуменно оглядываются, пытаясь понять, что им делать дальше. А мы, тем временем, уже летим навстречу ветру — воздух опускается в долину, охлаждаясь в ручьях, собирающихся в долине из водопадов, поэтому ветер всё время дует из долины в деревню, унося с собой все неприятности, которые доставил этот путь.
Ручьи здесь собираются в целую полноценную реку, и эта река — единственное место, где потенциально можно найти уединение. Если пройти некоторое время вниз по руслу, а потом спрятаться за камень и немного пригнуться — не видно будет вообще никого. Ну, по крайней мере, несколько секунд.
Но, безотносительно моего сарказма, который я сам не всегда в должной степени контролирую, цирк Гаварни — это действительно уникальное место, офигительно красивое и просто завораживающее. Я бы очень хотел снова приехать сюда. Зимой. Ночью. В противогазе.
Последний наш день в Пиренеях не предвещал никаких особенных побед и завоеваний. Мы сели в машину и поехали по местным дорогам, сначала — к какому-то водопаду местного значения, потом — какому-то мосту местного же значения. Мы пытались урвать как можно больше от Пиреней, но при этом хорошо понимали, что посмотрели мы не просто какую-то малую часть, а вовсе одну конкретную точку, и возвращаться в Пиренеи нам придётся ещё не раз.
Наш незапланированный маршрут вывел нас к городу Лурд, местному райцентру. Мы не знали про этот город ровным счётом ничего — увидев по карте, что он расположен не очень-то в горах, мы не придавали его исследованию никакого значения.
Не могу сказать, что мы прям вот сильно ошиблись, но кое-что в Лурде оказалось интересным, и, как ни странно, это был собор. Обычно я полагаю любые культовые постройки унылыми по определению, и тем приятнее встретить среди них нечто, что действительно достойно упоминания.
Мне показалось, что мы попали в период то ли празднования чего-то, что ли ещё какого-то массового мероприятия, настолько велико было количество людей у собора. Уже после возвращения из нашей поездки я выяснил, что Лурд по каким-то там религиозным соображениям является очень популярным направлением паломничества во Франции, и такие толпы вокруг лурдского собора — нормальное явление.
В общем, не будучи большими любителями религиозных обрядов, мы поехали обратно в наш Котре, чтобы собрать вещи и приготовиться к завтрашнему отбытию. В целом этот процесс проходил весьма успешно до того момента, как мы обнаружили, что у нас закончилось средство для посудомоечной машины — а мы, как настоящие дети цивилизации, стараемся снимать апартаменты с посудомоечной машиной и ничего не мыть вручную. Мысль о том, что нам придётся отмыть своими нежными руками пару тарелок была невыносима, и мы, дабы избежать этой пытки, решили применить военную хитрость, налив в посудомойку обычное моющее средство для посуды. Ну серьёзно, какая разница, губкой мыть или в посудомойке, это же просто происки производителя, чтобы мы больше платили за одно и то же, а на самом деле разницы нет.
Я вот сейчас представляю, как давятся от смеха те, кто в курсе, и хочу специально им сказать: нет, вы не умнее, вы просто опытнее, это разные вещи.
В общем, когда часа через полтора после запуска посудомойки я услышал, как Ксюша зовёт меня, я сразу понял, что что-то не так. Знаете, когда вы больше десяти лет живёте с кем-то, будь то жена или кошка, вы по одним интонациям издаваемых звуков, безо всякой смысловой нагрузки, будете знать, что приблизительно произошло, насколько это срочно и насколько вы в этом виноваты. Причём кошки обычно более требовательны.
Пены в кухне было примерно по грудь. К счастью, мы жили на первом этаже и залить никого не могли, но и сдать квартиру хозяйке в таком виде у нас тоже вряд ли бы получилось. Механизм отзывов Airbnb, где у нас нет ни единого плохого отзыва за много лет, укреплял наше желание вернуть всё в состояние статус кво... И мы приступили.
Сначала мы выносили пену охапками. Это было легко, пока она стояла выше пояса, зачерпнул — отнёс в душ — попытался смыть. На последнем этапе возникали всякие непредвиденные эффекты, но мы быстро насобачились.
Потом уровень уменьшился, и процедура стала сложнее и включала в себя складывание пены в тазик.
Затем мы поняли, что необходимо удалить пену из внутренней части посудомойки, и вот это было настоящим испытанием — ни один душ внутрь посудомойки не дотягивался.
Мы легли спать жутко уставшими, но неимоверно довольными собой. Это идиотское чувство, на самом деле — ты сделал феерическую глупость, потом долго разгребал последствия, и потом горд собой за то, что разгрёб. Ведь можно было просто не делать глупость изначально, но думать об этом в тот момент ниже твоего достоинства. В любом случае, старались мы не зря — за наше пребывание нам был оставлен отзыв с высочайшей оценкой восхищённой чистотой помещения хозяйки. Эх, знала бы она, чего нам стоила эта чистота...
В ту ночь нам снились вершины Пиреней и окутывающая их мыльная пена, переходящая в туман. Нам предстоял долгий путь на восток.
