В том море возможностей, которые открыла перед нами эпидемия коронавируса, самым сложным было сделать выбор. Мы могли посетить пустой Дубровник, пустой национальный парк Крка, пустой Сплит или пустую Опатию, но мы не могли сделать всего этого одновременно. Нужно было выбрать что-то одно, первоочередное, ту возможность, упустив которую, мы жалели бы больше всего. И мы выбрали.
Автобан «Загреб-Риека», непривычно безлюдный в это время года, пролетел незаметно, мы нырнули в туннель «Учка», и вот мы едем по неторопливым дорогам Истрии в направлении западного побережья.
По дороге мы гадали, на что будет похожа пустая Истрия, и будет ли она пустой. Границы со Словенией уже вроде бы открыты, а поток туристов оттуда – самый большой. В любом случае, заключили мы, такой толпы, как обычно, там точно не будет. И мы оказались правы.
Дороги были неторопливы прежде всего потому, что на одном из магистральных шоссе идёт очень масштабная реконструкция – его превращают в автобан. Множество реверсивных участков, но в скапливающихся на них очередях – машины с местными номерами. Есть немного из других регионов Хорватии, а тех, кто обычно составляет в это время большинство – Словения, Венгрия, Чехия, Германия, Италия и понемногу со всей остальной Европы – нет почти совсем. Отдельные единицы.
Тем не менее, несмотря на все эти ремонты, за расчётные три часа мы достигли нашей первой цели – города Бале. Он не был нашим основным пунктом назначения, просто в нём мы не были ещё ни разу, но неоднократно получали рекомендации посетить его из вызывающих доверие источников, а тут он был как раз по дороге, так зачем упускать этот шанс.
Главная парковка Бале была совсем не пустой, но мы были здесь впервые, и нам не с чем было сравнивать. Большинство машин были с местными номерами, хотя другие тоже встречались, и мы хотели побыстрее пойти посмотреть, что там в городе, но нас остановил местный дед.
Припарковавшись недалеко от нас на своём стареньком пикапе, он вышел из машины и обратился к нам по-русски. С сильным акцентом, но всё же. Сказал, что смотрит русское телевидение и любит русский язык. Я ответил ему по-хорватски, и мы немного пообщались (в частности, я посоветовал ему не особенно верить русскому телевидению, на что он посмеялся и ответил, что он и хорватскому-то не верит), и, что самое интересное, он даже не заинтересовался, как машина с русскими номерами попала в Бале во время глобального локдауна. Видимо, к туристам здесь все привыкли настолько, что они воспринимаются просто как часть жизни.
В итоге мы попрощались с дедом и добрались до центра города, который оказался восхитительно пуст. Но помимо того, что он был пустым, он был ещё и очень истрианским, самобытным каменным городом с любимым нами налётом Италии. Мы очень любим города Истрии, а когда они ещё и пусты…
Прогулками по узким улицам мы довольно быстро нагуляли аппетит, и думали, куда бы зайти поесть, что было в некотором роде проблемой: открытых заведений мы обнаружили примерно полтора. Было кафе, в котором сидели местные, был какой-то джаз-ресторан, который работал по итальянскому расписанию, в которое мы на сей раз не вписывались, и были запримеченные Ксюшей столики в каком-то дворике, про которые вообще не было понятно, что это такое и открыто ли оно. Дворик находился на центральной улице La Grisa, и детальное изучение близлежащих зданий позволило установить, что дворик относился к отелю La Grisa, в котором находился ресторан La Grisa (NB: если вдруг кто-то из читателей может мне помочь в восстановлении этимологии этого топонима, или просто специализируется на венетских диалектах, напишите мне, я буду очень признателен. Я пока дошёл до италовенетских корней и там зашёл в тупик).
У ресторана был отдельный вход, и я подошёл к нему, чтобы изучить расписание работы и ставшую уже традиционной вывеску про меры предосторожности в период эпидемии, но не успел я начать читать, как дверь открылась, и из неё выскочил официант с таким радостным видом, будто он весь день там сидел, надеясь увидеть живых людей, и вот, наконец, свершилось. Впрочем, как выяснилось чуть позже, так оно и было.
Он рассказал нам, что ресторан открылся только вчера. Что обычно здесь в это время нет ни одного свободного столика, а сейчас – нет ни одного занятого, садитесь, где хотите. Я тогда скептически отнёсся к этому, думая, с чего бы в маленьком Бале, который даже не на море, должно быть всё забито. Лишь позже, когда мы вернулись домой, я прочитал про историю отеля и ресторана. Отель был признан лучшим семейным отелем Хорватии (!), он был внесён в список «Heritage hotels», то есть «отелей, составляющих культурное наследие», при этом всего в этом списке три отеля на всю страну (!!), а его ресторан снабжается с собственного огорода, имеющего статус экологического хозяйства (!!!). В общем, умеем мы случайно находить уникальные места.
Сказать, что было вкусно – ничего не сказать. Истрианская кухня, унаследовавшая кулинарные традиции Италии, но сохранившая при этом свой колорит, умеет удивлять, но не так уж часто она удивляет насколько. Для начала, пока мы ждали основных блюд, нам принесли традиционный истрианский хлеб, просто хлеб, и несмотря на то, что мы привыкли к свежему домашнему хлебу, который печём сами, этот был божественен. Он был тёплым и пах сливочным маслом. К нему принесли три вида оливкового масла для дегустации. И даже несмотря на то, что заказанные нами блюда – равиоли с трюфелем и плюканцы с мясом бошкарина – никак не предполагали хлебное сопровождение, нам пришлось съесть его весь. Оставлять его было бы просто кощунством. Ну и всё остальное от хлеба тоже не отставало. Очень и очень нечасто нас настолько воодушевляла кухня в Хорватии.
Мы спросили, где купить один из трёх видов оливкового масла, который нам особенно понравился, и официант показал нам магазин, находившийся практически в том же здании. Поговорили с продавщицей. С туристами, говорит, ужас и катастрофа. Я, говорит, понимаю, что вам, первым туристам, хорошо без толп, но нам очень хреново. Возвращайтесь давайте.
На площади, на которую выходили двери магазина, стоял раритетный «Мерседес». Мы подумали, что это прикольно – на площади для красоты стоит ретро-кар в отличном состоянии, сфотографировались с ним и пошли обследовать Бале дальше. Не успели далеко отойти – мимо нас проехал этот самый «Мерседес», и водитель помахал нам рукой – видел, как мы с его машиной фотографировались.
Довольно скоро мы обнаружили некоторую проблему. Заключалась она в том, что Бале мы обошли полностью, а время ещё даже не начало вечера. Город оказался несколько меньше, чем мы себе представляли, и мы взяли от него всё возможное. И, недолго посовещавшись, мы поехали в Воднян.
До этого мы были в Водняне всего раз, и очень недолго, но этот город, основанный эмигрантами с юга Италии, произвёл на нас неизгладимое впечатление. Посреди Истрии, несущей отпечаток венецианской истории вперемешку с хорватской самобытностью, расположился чисто южный анклав, со своей архитектурой, своим стилем жизни и своими особенностями. Мы не упустили шанса посетить его ещё раз сейчас, когда он был так же изумительно пуст, как и Бале, выпить кофе на его пустой главной площади и не по одному разу обойти его пустые узкие улицы.
Наступил вечер, и пришло время ужина. Мы оба хотели пиццу – мы же были почти в Италии – и я спросил у гугла насчёт пиццерий, и гугл предложил мне две. Мы выбрали одну из них, не руководствуясь ничем, и пошли к ней по карте. Пиццерия, которая находилась на окраине старого города, называлась Buffalo, и она работала. Внутри было довольно много местных, и, насколько мы могли судить, ни одного туриста, кроме нас. Свободных столов тоже было предостаточно. Пицца была просто потрясающе вкусной – такой, что закрыв глаза, можно было бы подумать, что ты действительно находишься на юге Италии. Это было что-то совершенно исключительное даже для Истрии.
Через пару дней, когда мы вернулись домой, я рассматривал фотографии из поездки, и задумчиво спросил Ксюшу:
– А помнишь, полтора года назад, во время Адвента, мы ели на ярмарке в Загребе пиццу, и там было написано, что эта пицца признана лучшей пиццей Хорватии?
– Да, помню, пицца с трюфелем, вообще восторг.
– А помнишь, там было написано, что эту пиццу готовит пиццерия из Водняна, которая была признана лучшей пиццерией Хорватии?
– Нет o_0
– А можешь найти фотки и посмотреть, как она называлась?
Нашли. Посмотрели. Пиццерия Buffalo из Водняна, победитель конкурса «лучшая пицца Хорватии» в 2018 году.
Я не знаю, как это объяснить. То ли у нас нюх на такие места, то ли нам просто всё время фантастически везёт, то ли наш гурманский опыт незаметно перешёл из количества в качество и мы просто находим их автоматически. Но факт остаётся фактом: заехав в Воднян, куда мы изначально не собирались, и ткнув наугад в заведение, мы посетили лучшую пиццерию Хорватии.
Вечер уже обступил нас довольно плотно, и нам нужно было выдвигаться к месту ночёвки. К месту, в котором мы больше всего хотели остановиться, и где определённо хотели провести целый день. Конечно, этим местом был Ровинь.
Ровинь был первым городом, который мы посетили в Хорватии, и первой конечной точкой нашего первого автопутешествия в далёком 2009 году. Именно с Истрии и Ровиня началась наша огромная любовь к Хорватии, которая в конечном итоге вылилась в наш переезд в эту страну. Мы пытались приезжать в Ровинь и после этого, но было уже поздно: европейские туристы уже распробовали Истрию, и прогуляться там по тихим улочкам, как в 2009 году, было уже нельзя. Толпы, переполненные парковки, задранные цены… Всё это не могло не портить впечатление от этого чудесного города.
Никогда не сбавлять цену! Этот принцип хорваты усвоили от своих отцов ещё во времена Тито, когда туризм в Югославии переживал свой расцвет. Лучше умереть с голоду, чем сбавить цену. Поторговаться с конкретным человеком – дело, конечно, святое, но ценник – это икона, прибитая гвоздями, трогать которую нельзя.
Столь консервативный подход в период корона-кризиса не сулил ничего хорошего. Считай, новое поколение выросло на вере в то, что нескончаемый поток туристов – это природное явление, стабильное, как солёность воды в Адриатическом море. Многие люди просто не понимали, что делать в этот период. У них не было никакой политики управления рисками, никакой кризисной стратегии, они просто знали, что летом приедут туристы и обеспечат их на остаток года. А туристы взяли и не приехали.
Плотину начало прорывать во второй половине мая, когда повсеместно стали появляться предложения со сниженными ценами. Их было немного, как и людей, способных критически оценить ситуацию и сделать-таки правильный выбор между «умереть с голоду» и «снизить цену», но они были. Мы забронировали на две ночи жильё недалеко от центра города. Обычно в Ровине, как и в других сверхпопулярных туристических местах, если ты бронируешь меньше трёх ночей, то ценник автоматически повышается в полтора-два раза – хозяевам невыгодно сдавать на такой короткий срок. Сейчас же мы, напротив, получили скидку 54% от базовой цены.
Мы ехали в Ровинь с замирающими сердцами. Каким мы увидим его? Ведь не одни же мы такие умные и расторопные, сели и поехали. Хорваты тоже не дураки, да и словенцы не отстают. На вечерних улицах города было подозрительно пусто, но мы пока не позволяли себе думать о том, что сорвали куш.
Звукоизоляция в апартаментах, по доброй истрианской традиции, была их рук вон плохой, что позволило нам установить, что комнаты в нашем здании заняты, похоже, все. Речь слышалась по большей части хорватская, но точно была одна семья немцев. Само по себе это не позволяло сделать никаких выводов: все апартаменты в соседних домах выставлялись без скидки и стоили более чем в два раза дороже при том же самом уровне качества, так что наш вариант был естественным выбором для каждого, кто умел пользоваться фильтрами и сортировкой на сайтах бронирования. Мы легли спать, всё ещё совершенно не представляя, каким мы увидим город завтра.
Утром мы направились в центр. Трафик в городе не оставлял особенных надежд на его пустоту, но всё-таки Ровинь – город по истрианским меркам крупный, и местного населения здесь немало, и живёт он, как ни странно, далеко не только туризмом – здесь есть крупнейшая в Хорватии табачная фабрика, а также типография, металлообработка, пищевая промышленность и ещё довольно много всего.
Зато когда мы достигли центра, сомнений не осталось: мы здесь были если не одни, то уж точно не в толпе туристов. Кафе и рестораны на набережной были практически пусты, изредка слышалась только немецкая речь. Это было странно (в то время Австрия ещё не пропускала туристов транзитом), но вскоре мы поняли: это были немцы-яхтсмены, яхты которых были припаркованы в порту Ровиня. Авиасообщение с Германией заработало одним из первых, а владельцев яхт начали пускать, чтобы обеспечить им доступ к их собственности, вот они все и прилетели, чтобы выйти в непривычно пустынное море. Наибольшая их концентрация была как раз в районе порта, а чем дальше от него – тем пустее были площади и заведения на них.
Мы прошли на пирс, с которого открывается «тот самый», максимально растиражированный вид на город, на котором обычно приходится толкаться в толпе и снимать с вытянутых рук, чтобы хоть как-то избавиться от голов в кадре. Кроме нас там была пара человек, и мы сняли тот самый вид, и пустой пирс, но всё ещё не могли поверить.
И вот мы вошли в старый город… И остались одни. Нет, не совсем, то тут, то там, изредка шныряли люди, в основном – местные, которые делали какие-то свои дела, а также сидели на террасах кафе и общались с хозяевами – картина, совершенно немыслимая в июне, когда все кафе под завязку забиты туристами. Но кроме этих местных, нас, и ещё одной группы хорватской молодёжи явно из столичного региона численностью в 4 человека, не было никого. Ровинь был значительно пустее, чем в 2009 году, когда мы увидели его впервые.
Мы петляли по улицам старого города, заглядывая во все возможные подворотни, но вектор нашего движения был вполне определённым: мы двигались к собору св. Эуфимии. Честно говоря, я не верил, что мы заберёмся на него. Я полагал, что либо там будет толпа желающих, и мы не полезем, либо там не будет никого, и вход на колокольню по этому поводу будет закрыт. Другие варианты были бы слишком хороши, ведь восхождение на колокольню этого собора имеет даже для меня, прожжённого атеиста, некоторый сакральный смысл.
В 2009 году, во время нашего посещения Ровиня и Хорватии, мы залезли на колокольню, и я, даже не умея в то время хорошо снимать панорамы, отснял оттуда достаточно приличную серию кадров, чтобы сшить их, и собрать панораму Ровиня сверху. Этот кадр много лет был обоями моего рабочего стола, напоминая мне, ради чего я работаю, живу, и что является светом в конце туннеля. И сейчас, когда мы уже живём в Хорватии, я хотел повторить его, чтобы зафиксировать тот факт, что у нас всё получилось – пусть за эти 11 лет довольно сложная фототехника для съемки панорам в моих руках сменилась на смартфон, который умеет снимать и сшивать эти панорамы просто сам по себе.
Внутри собора был ровно один человек – служитель, продававший сувениры. Я спросил его, можно ли на колокольню, и он ответил, что за символическую плату в 20 kn – можно. Всё ещё не веря, мы начали подъём по лестнице – такой же страшной, как и раньше, но чуть менее напряжной из-за отсутствия людей. Мы взошли. Наверху не было никого.
Мы провели там добрых полчаса, а может и больше. Никто не пришёл. Мы больше получаса были одни на колокольне собора св. Эуфимии. В Ровине. В июне. Это было невероятно. Разумеется, я снял ту самую панораму. Но потом передумал и переснял просто сверхширокоугольным объективом телефона. К чёрту панорамы, время сложных решений прошло. Мы в 2020-м, мы снова в Ровине, и мы снова смотрим на него сверху, так какая разница, на что снимать, хоть на утюг.
Мы спустились вниз под огромным впечатлением. Там, на площади у собора, те самые молодые хорваты попросили меня сфотографировать их. Выбор именно меня в качестве фотографа, вероятно, базировался на том факте, что на всей площади перед собором вообще никого больше не было. Попросили, кстати, по-английски. Видимо, слышали, что мы говорим между собой по-русски. Я ответил им на хорватском, что их приятно удивило, снял несколько кадров, и мы двинулись дальше обследовать город.
Что мы меньше всего собирались делать в Ровине – так это покупать сувениры. Времена, когда мы привозили из путешествий килограммы сувениров, прошли очень давно, а потом остались в прошлом и времена, когда из каждого посещённого места мы привозили обязательный магнитик на холодильник. Потому что холодильник тупо кончился. Мы довольно продуктивно путешествуем, знаете. Поэтому, когда нас тормознул продавец сувениров, мы остановились просто из вежливости. Да и он, похоже, тоже тормознул нас не столько в надежде что-то продать, сколько от желания пообщаться. Он говорил на неплохом русском (а также на всех остальных языках). Он был местный и жил в соседнем доме, и был одним из очень немногих, кто открыл свой магазин в этот день. Многие другие владельцы лавок не живут в Ровине, а приезжают только в сезон, а сейчас сезона нет, они и не приехали. А ему всё равно делать больше нечего. Он весь день сегодня на улице, и мимо него за день прошло человек десять туристов. Такого, говорил он, не бывает даже в январе. Январь – мёртвый месяц, но, тем не менее, туристов сильно больше, чем сейчас.
Мы зашли посмотреть, опять же, просто из вежливости, и тут в очередной раз случилось необъяснимое: именно его продукция попала нам в самое сердце. Он собирал на побережье ракушки и клеил из них сов. Сов! Наших любимых сов! Ну вот правда, ну вообще никак нельзя было не купить. Тем более, он был из тех, кто правильно понимал ситуацию, и скинул 50% на всю продукцию. Так мы заполучили ещё один сувенир из Ровиня.
Следующим пунктом нашей программы был обед, и мы зашли в пиццерию da Sergio. Фанаты пиццы сейчас томно прикрыли глаза и сказали «ммммм». Эта культовая пиццерия Ровиня, расположенная на главной улице – место, куда почти нереально попасть без предварительного бронирования. Ну то есть реально, но должно очень, очень повезти. По этой причине мы были в ней впервые, и мы были одни. Позже пришла ещё одна пара и заняла ещё один столик. Пицца была выдающаяся, и мне сложно выбрать между ней и воднянской – они очень и очень разные. И я точно знаю, что если бы не коронавирус – мы бы вряд ли вообще когда-то в неё попали, потому что бронировать столы или ждать в очереди – не в наших правилах.
Следующие часы мы просто гуляли по городу, обследуя все его улицы по нескольку раз. Мы познакомились с большей частью городских котов, понаблюдали за тем, как чайки кормят птенцов, нашли закоулки, которые раньше не находили, и даже большие улицы, до которых раньше не доходили по причине того, что уставали от толпы и сматывались раньше. Везде, где нам встречались люди, они явно были большей частью местными, и на их лицах неизменно читалось одно и то же: «Как же хреново без туристов, и как же хорошо передохнуть от них».
Место для ужина снова выбирали наугад, и снова не прогадали: брассерия «Адриатик» оказалась отличным заведением с удобными мягкими креслами и специальным коронавирусным меню, что бы это ни значило, но именно так было в нём написано. Кстати, это было единственное заведение, где официант был в маске. Совершенно непонятно, зачем, но, видимо, именно тут так было надо.
Переночевав ещё раз в Ровине и окинув его прощальным взглядом, мы поехали в обратном направлении, но пока ещё не домой. У нас был ещё один открытый гештальт, который мы могли закрыть благодаря коронавирусу.
Мотовун, древний город на вершине холма посреди Мотовунского леса, где растёт знаменитый истрианский чёрный трюфель. В 2009 году мы впервые в жизни попробовали трюфель именно в Мотовуне, и это была любовь с первого взгляда. В тот момент мы даже не знали, что это такое. Сейчас я различаю три сезонных сорта чёрного трюфеля и десяток способов его приготовления, и мы заказываем блюда с трюфелем всегда, когда они доступны в меню, и готовим их дома, но вот вернуться в Мотовун нам не довелось.
В 2017 году мы ездили по Истрии и думали, что мы просто обязаны снова посетить этот город. Мы подъехали к знакомому перекрёстку и увидели, что проезд на верх холма закрыт, а у его подножия расположены две огромные платные парковки, и все они забиты до отказа. Представляя себе размеры микроскопического Мотовуна, мы понимали, что творится там, наверху. Мы развернулись и поехали в тихий малоизвестный Опрталь, где тоже есть трюфели и вот это всё, но нет толп.
И вот мы снова на этом перекрёстке. Прямо – Учка и дорога домой, направо – Мотовун, налево – Ливаде и Опрталь. Повезёт ли нам в этот раз? После Ровиня я был уже уверен, что повезёт.
На нижней парковке была пара машин непонятного происхождения, я высунулся в окно и спросил, могу ли я ехать наверх, и мне махнули рукой – ехай, встанешь без проблем. Верхняя парковка, очень небольшая, была почти пуста. В 2009 году эта парковка была единственной, и она была значительно сильнее набита, чем сейчас.
Едва войдя в город, пройдя через главные ворота, и поднявшись по мощёной улице, мы сели в пустое кафе перекусить, и этот перекус, само собой, включал в себя трюфели в каждом из заказанных блюд. Как и в Ровине, чувство нереальности происходящего не покидало нас. Над городом сгущались тучи, и мы вспомнили, что 11 лет назад при посещении Мотовуна мы тоже попали под дождь. Погода Истрии очень изменчива, и короткие сильные дожди здесь – довольно частое явление, но они неизменно сменяются ярким солнцем.
Мы дошли до главной площади и пошли на стену, чтобы обойти её и осмотреть окрестности с высоты. Оказывается, за это время при входе на стену появились турникеты! Раньше туда можно было просто выйти и гулять куда хочешь, а сейчас там турникеты как в метро, и надо заплатить, чтобы через них пройти, и зайти можно только с одной стороны, а выйти с другой – чтобы не создавать встречные толпы, которые мешали бы друг другу. Но так как ситуация была несколько нестандартной, турникеты были отключены, и ходить можно было бесплатно и как угодно – как в старые добрые времена.
Мы штурмовали стену трижды. Каждый раз, когда мы выходили на неё, начинался ливень, и мы убегали в укрытие. В первый раз это была арка при входе на главную площадь, второй раз мы скрывались под чьим-то балконом, а при третьем налёте грозы единственным укрытием было кафе, совсем микроскопическая будка, больше похожая на газетный киоск. Внутри каким-то чудом размещался хозяин заведения, барная стойка, и два столика, за которыми сидели два местных деда, которые вели довольно громкую дискуссию о кинематографе, занимая всё свободное пространство.
Мы зашли и, как бы ни на что не намекая, поинтересовались, нет ли в заведении свободных мест, а то там снаружи ливень. Деды, конечно, сразу же подвинулись, освободив один из столиков, и следующие полчаса мы провели в очень интересной беседе с местными.
На вопрос «что вам налить» я в шутку ответил, что «с учётом погоды, неплохо бы глинтвейна», на что хозяин совершенно серьёзно сказал, что без проблем, он подогреет нам вино. В каждой шутке есть доля правды, и мы решили идти до конца, согласившись на эту авантюру – глинтвейн в Хорватии в июне. В итоге мы неплохо согрелись и отлично пообщались. Хозяин и деды, узнав, что мы из России, пришли в восторг. Один из дедов оказался любителем и знатоком России, топонимы «Владимир» и «Ярославль» не вызывали у него никаких затруднений, он прекрасно представлял, где всё это находится, и говорил, что его мечта – проехать поездом от Санкт-Петербурга до Владивостока. Мы, в свою очередь, интересовались ситуацией с туризмом, и нам с грустью ответили, что туристов сейчас меньше, чем в феврале обычного года. Все очень ждут, когда они вернутся, а пока совсем труба.
В конце концов, солнце всё-таки вышло, и мы завершили свой поход по стене. А потом вернулись к главной площади и зашли в явно очень туристический магазин местных продуктов, чтобы посмотреть, сможем ли мы найти здесь что-нибудь такое, чего не купишь в Загребе в три раза дешевле.
И, о да, мы смогли. Мы нашли салями из оленины, и трюфельно-винный ликёр, и что-то ещё такое. Конечно, продуктов, представленных в любом загребском супермаркете по совсем другим ценам тут тоже было предостаточно, но мы-то умеем отличать.
Параллельно разговорились с хозяйкой заведения. Ей, в отличие от владельцев кафе и ресторанов, было совсем хреново. Она была из небольшой деревни под Бузетом, и их бизнес был полностью ориентирован на туризм. Кафе и рестораны хоть как-то по минимуму могут выживать за счёт местных, а вот продажа дорогих деликатесов местным не интересна. В общем, если туристы не вернутся, им придёт белый пушной зверёк, как-то так. Она тоже с большим пониманием отнеслась к нашим восторгам по поводу пустой Истрии, но без туристов ей не выжить. Мы очень прониклись её проблемой, и на прощание пожелали ей много-много туристов, прям выше крыши. Вот пусть мы только уйдём, и они сразу повалят толпой. Она посмеялась и поблагодарила нас за пожелание.
Мы вышли из магазина и направились вниз от площади, чтобы зайти на обед в заведение, которое заприметили на входе в город. И в этот момент мы увидели что-то, что заставило нас поверить в существование высших сил. Навстречу нам шла группа туристов с гидом – навскидку, это был целый хорошо набитый туристический автобус. Они только что прибыли в город, и, вполне вероятно, это был первый туристический автобус после локдауна, и гид вёл их в магазин, из которого мы только что вышли. Интересно, что подумала о нас хозяйка магазина. Волшебники из России? Звучит неплохо.
Мы пообедали в совершенно пустом и очень хорошем ресторане – снова! Коноба Mondo, тоже с какими-то наградами. Открытием для меня был томатный суп, который заказала Ксюша, и который я зачем-то попробовал, а потом с удовольствием съел несколько ложек. Я ведь не ем помидоры, вообще, совсем, никак. Но этот томатный суп с трюфелем я ел, и он был вкусный. Удивительная мотовунская магия.
В этой конобе, как и во всех других местах, посещённых нами в ходе этого короткого путешествия, я оставил несоразмерное счёту количество чаевых. Вообще, у меня консервативный подход к чаевым, и я всегда оставляю просто 10% с округлением в удобную сторону, и могу немного увеличить эту сумму, если как-то прям нереально понравилось, или обнулить её, если отчётливо не понравилось, промежуточных вариантов обычно нет. Но на этот раз мне просто хотелось хоть немного, в меру своих сил, поддержать их всех. Так уж получилось, и от меня это совершенно не зависело, что моя финансовая ситуация в ходе коронакризиса не изменилась никак, и эта посильная помощь была каким-то выражением моей поддержки и пожелания, чтобы всё было хорошо. Пусть это малость, но по-любому лучше, чем поставить звёздочку в профиле в фейсбуке, или как там сейчас принято выражать солидарность.
На пути домой мы думали заехать в Бузет и освежить свои воспоминания о нём, но зарядил неприятный дождик, и мы решили не останавливаться. В конце концов, Бузет за пределами трюфельного сезона – не такое уж популярное у туристов место. Мы сможем съездить туда в любое другое время, и пусть там не будет пусто, но и этой ужасной, бессмысленной, вгоняющей в уныние толпы, там тоже не будет. А вот Ровинь и Мотовун мы больше не увидим такими, я думаю, никогда.
Хотел написать «я надеюсь», но заменил на «я думаю». Потому что я сам не могу определиться, на что я надеюсь. С одной стороны, я надеюсь, что эпидемия больше не повторится, что локдаунов больше не будет, и что границы теперь всегда будут открыты – но это означает, что мы больше не увидим любимые места Истрии такими, какими нам нравится их видеть больше всего. С другой стороны, мы бы хотели иметь возможность иногда видеть пустые Ровинь и Мотовун, но не хотели бы, чтобы из-за этого страдали их жители.
На всех, как известно, не угодишь. Хорошо, что у нас появилась такая возможность. Плохо, что это создаёт проблемы местным. Может, это заставит их задуматься о какой-то там диверсификации рисков? Нет, вряд ли. Это просто флуктуация, а в общем и целом всё идёт своим чередом. По крайней мере, они очень на это надеются. Так искренне, что не хочется их подводить. А я, в свою очередь, надеюсь, что у меня ещё будет шанс поговорить с мотовунскими дедушками про Ярославль и Золотое кольцо. Не знаю, как это возможно всё вместе, но Норны, плетущие нити наших судеб, по-любому изобретательнее, чем мы себе можем представить. Пусть всё идёт своим чередом, а время всё расставит по своим местам.
